Шрифт:
Закладка:
— Прости. Я не знал.
— А кабы и знал?! Разве это что-то изменило бы?
— А ты почему на этом мотоцикле не ездишь?
— Пробовал. Не получилось.
— Почему?
— Сентиментальность мешает. Все мне кажется, не достоин я.
— Так ты хочешь, чтобы теперь я смерть пугал?
— Ты пойди, найди ее сперва. Сдается мне, после того, что с тобой происходило, она от тебя шарахаться будет. Это тебе, друг мой, не банками грохотать! Байк Ника десять лет такого как ты ждал. К тому же, у тебя нет отца, у меня сына. Считай, я тебя за него держать буду. Ну, что? Идет?
Энди колебался, потупив глаза.
— Ну, давай уже поладим как-нибудь, а? Перо у тебя есть, — подзадоривал Том, — куртка есть, татуировка есть! Бери коня для полного набора!
— Но…
— Спасибо скажешь после!
— Спасибо, Том.
— Вот это другое дело! Мужской разговор! А то могу — не могу!
Мальчишка взвыл, когда огромные лапищи повара стиснули его плечи. Энди зажмурился и мгновенно покрылся от боли потом.
— Ты что не рад?!
— Рад, — выдавил парень, - но, пожалуйста, не мог бы ты освободить мне плечо?
— Вот черт! Забыл совсем! Прости! Но это так, для закрепления договора! Ладно уж! Живи пока!
— Угу.
— Ну, ладно, — изменился в голосе Том. — Все это замечательно, но хочу напомнить, что татуировка — не приговор. Давай берись за морковку. Сегодня прямо глаз радуется. Ни дать ни взять не морковь, а игрушки для одиноких женщин.
Энди чистил овощи и думал. Странно, но мир состоит из миров. В каждом свои законы и своя правда. А еще население и границы.
Мост. Вода, которая пахнет болотом. Она и сейчас пахнет. Он не сомневался. Все понятно и разграничено. В том мире он никто. Так, грязь из-под ногтей. Отброс общества, и оно брезгливо обходит его стороной, чтобы не запачкаться. Мир с мечтами, но без надежд. Дешевый и честный. Полностью лишенный полутонов. Два цвета. Вот черное, вот белое. Живешь, как бродячая собака, и подыхаешь так же.
Мир Роя и Стива. Сытый, теплый, уютный. Мир удовольствий, где мечты и надежды соединяются, образуя органичную молекулу. Все условно и непонятно. Все состоит из оттенков и мазков. Мир с претензиями и амбициями. Мир эмоций и чувств. Другие законы и другие права. Мир, дающий возможности.
Этот мир. Мир Тиу, Мартина, Тома. Мир Капель Дождя и Джил. Он раскрашен простыми красками. Мир, в котором вновь рождаются мечты и надежды. Мир, который принимает тебя таким, какой ты и есть. Бесхитростный. Лишенный подлости и грязи. Спасающий и хранящий.
И еще один. Наглый, грязный, потребительский. Который нахрапом проникает вовнутрь и оставляет заляпанные отпечатки. Мир, в котором каждая минута пересчитана на деньги. В нем все продается и покупается. Мир, в котором котируются только обложки, и никого не интересует содержание книги. Мир лицедейства, заключенный в актерское мастерство исполнения чувственных трюков. Мир, который отпустит лишь, когда будет выполнен договор с судьбой, заключенный в зверскую шестизначную цифру. Он тоже неоднороден. Не все в нем облачено в пошлую оболочку.
Энди подумал об одной клиентке. Она становилась постоянной, и мальчишка даже питал к ней некоторую нежность. Как к первому партнеру. Дженни была не совсем юной особой, хотя это неправда. Она была очень не юной особой. Только снаружи. Внутри у нее гнездился шелковистый игривый зверек. Она была и не совсем бедной особой, поскольку могла себе позволить выслать за мальчишкой личный автомобиль с шофером. Вся проблема ее заключалась в том, что Дженни больше тридцати лет была замужем за очень непростого характера человеком. Когда его не стало, она оглянулась и обнаружила, что не видела в жизни ничего, кроме чопорного поведения на скучнейших приемах, классического нудного секса раз в две недели и необходимости быть благодарной за такую жизнь. Ей запрещалось выходить из дома без сопровождения, иметь подруг и звонко смеяться. Вдова унаследовала после мужа определенное состояние и соответствующие этому обстоятельству проблемы. Теперь она и сама боялась выходить без сопровождения, не знала, где найти подруг и уже не хотела смеяться звонко. Поскольку детей у нее не было, она решила потратить на себя полученное состояние и вскоре поняла, что не знает как. Фобии, выскочившие как прыщи заставляли ее оставаться дома. Боязнь открытого пространства сменялась боязнью закрытого, страх перед толпой переходил в страх одиночества… В конце концов она решила тихо угаснуть, но в этот момент внутри вспыхнула маленькая лампочка, и Дженни откликнулась на ее огонек. Она покопалась в себе и вскоре обнаружила достаточно интересные раритеты. Ей все еще хотелось шалить, вести себя неожиданно и непредсказуемо, а еще захотелось мужчину. Ну, наверно. Но поскольку ее эротическое представление о мужчинах застряло на уровне «до замужества», она кое-как решилась купить себе продажного мальчика, правда выдвинула к этому одно единственное и очень простое требование. Он должен быть лучшим. Поскольку самым надежным советником в данном вопросе по ее мнению мог оказаться садовник, поставляющий в рестораны цветы из фамильной оранжереи и славившийся любовью к посещению злачных мест, Дженни и обратилась к нему. Тот был польщен оказанной ему честью и особенно внезапно свалившимся вознаграждением, и со всей ответственностью пустился в изыскания. Это длилось недолго, и выбор пал на Энди. Пробная сделка была оформлена на несколько часов, включила в себя все надлежащие скидки и обговорена с претендентом. Разум парня, занимавшийся нехитрой бухгалтерией, дал некий сбой, не совсем четко обрисовав, кто именно являлся его нанимателем. И тут мальчишка струсил, решил дать задний ход, но стрелки на рельсах уже были переведены, и он оказался в тупике. Что делать с женщиной он толком не знал, как и не знал, что она окажется особой весьма интересного возраста. Тот единственный раз с кассиршей из кафе был не в счет, потому что получился спонтанным и смазанным. В общем Энди тогда ничего не понял.
— Том, — в тот день спросил парень. — А ты с женщинами спал?
Повар издал какой-то неопределенный звук, повисший между удивлением, недоумением и попаданием врасплох.
— В общем-то я только с ними и спал.
— И как?
— Вроде бы нормально. А ты чего интересуешься-то? Ты как бы это… того…
— Вот придется как-то этого стать, только вот не знаю…
— Тебе инструкции нужны, что ли? Так ты бы прямо так и сказал?
— Ну, так я и собирался.
— Все пучком будет! Слушай сюда. Элементарно. Короче, ты должен сделать так, чтобы она поняла, что ты даже не мечтал о таком куске…
— Дерьма, — вставил Энди.
— Дурень ты! Счастья! Что это вообще лучшее, что могло с тобой произойти. Ты должен изобразить, что ты чуть не помер от удовольствия. Понял? А девка-то хоть ничего?
— Девка. Бабка! Как бы мне так измудриться, чтобы она не померла часом без разницы от чего.
— Н-да, — заключил Том, и фраза пробрела философский оттенок. — Тут я мало, что понимаю. Но ты это, не переживай. По ходу дела воткнешь, что куда.
— Куда я себе представляю. Было бы что.
— Ты это… когда начнешь, не гони. Аккуратненько так. Постепенно. Прощупай все неспеша…
— Что прощупать?
— Обстановочку вначале, потом будешь щупать все остальное. Н-да. А платят нормально?
— Обычно. Три часа.
— Я бы столько не выпил. Раньше бы помер.
— Вот и я боюсь, что не выпью.
— В общем-то, насколько я понимаю, женщины любят чувствовать себя желанными… Не знаю, как там у мужиков…
— Проще, — улыбнулся Энди.
— Слу-у-шай! — Тома вдруг осенило. — Кажется, я знаю, что подействует безотказно. Купи цветок. Сильно не разоришься, а себе поможешь.
— Цветок?
— Ну, да! Один! Это так классно!
— Один? — уточнил мальчишка.
— Вроде бы без претензий, и перебора не будет.
В этот момент в дверях появился Дав.
— Энди. За тобой приехали. Давай собирайся.
— Погоди! Как приехали?! Я не готов. Я воняю маслом и котлетами! Мне нужно время…
— Так чего ты стоишь?! Валяй! Иди, смой с себя котлеты.
Энди подошел к машине. Водитель был ухожен и наглажен так, что, казалось, еще немного, и он захрустит как мадагаскарский таракан под подошвой. Парень видел, как он оценил его, измерив взглядом с головы до ног.
— Добрый вечер, господин Джалалли, — безэмоционально зачитал тот. — Миссис Дженнифер ждет вас. Могу я поинтересоваться, вы так поедете?
— Можете, — стараясь копировать его интонации, ответил мальчишка. — Я готов.
Водитель открыл перед Энди дверцу. И хотя он сдерживал себя, было заметно, насколько
