Как давно это было. Три года прошло, а кажется, что целая вечность. Поручик Валевский был сослуживцем ее двоюродного брата Александра, сына тети Наташи. Он находился в их уезде проездом и заехал в усадьбу Румянцевых, чтобы привезти от Александра подарок матери – ручной работы зеркало и красивую шаль, а также письмо.

Валевскому исполнилось двадцать пять, а Нине семнадцать, и они полюбили друг друга в тот же день, как познакомились. Было это в августе 1917-го, всего за два месяца до революции, а уже когда случился большевистский переворот и вся страна погрузилась в смуту, Валевский приехал еще раз, чтобы сделать Нине предложение. Разумеется, она ответила согласием.

За три следующих долгих года она ни разу не видела своего жениха и возлюбленного. Он воевал в армии Колчака. Письма приходили редко, а после и вовсе прекратились. О том, что Колчак погиб, Румянцевым рассказал еще весной брат Александр, приехавший из Петербурга проведать мать и бабушку. О судьбе Валевского он ничего не знал, но посоветовал Нине оставить мысли о женихе и просто продолжать жить.

Сцена между ними вышла безобразная. Нина обвинила двоюродного брата, вставшего на сторону красных, в предательстве. Она кричала и плакала, и все била Александра в грудь маленькими кулачками с остро выступающими костяшками. А он только прижимал ее к себе и просил успокоиться.

Нина в поместье была всеобщей любимицей. Еще бы, единственная девочка. Братья – и двоюродный Александр, и родной Алексей – баловали и опекали ее безмерно. Отец Нины, Федор Алексеевич Румянцев, любил ее со всем нерастраченным пылом. После смерти жены в родах он перенес на дочь весь оставшийся запас любви и заботы. Сестра отца, тетя Наташа, старательно пыталась заменить племяннице мать. Правда, получалось не очень: сколько Нина себя помнила, тетка всегда пропадала в своей больнице.

Зато на отсутствие внимания со стороны бабушки Глафиры жаловаться не приходилось. Нина закрыла глаза и представила ее такой, какой запомнила из своего счастливого детства. Ей, Нине, семь лет. Двенадцатилетний брат Алеша раскачивает ее на качелях в саду. Все выше, выше, выше. Вокруг цветут яблони, упоительный аромат щекочет ноздри, приехавший в отпуск двадцатидвухлетний Александр обнимает за плечи тетю Наташу в плетеном кресле, отец сидит неподалеку, погруженный в бухгалтерскую книгу. Как хозяин поместья, он все время что-то проверяет и записывает. По саду идет, шурша юбками, бабушка. В ту весну ей исполнилось шестьдесят пять.

Высокая, статная, седая, с гладким лицом практически без морщин, она казалась внучке невообразимо красивой. Впрочем, она и была красивой, и Нина, став старше, радовалась, что получила свою внешность в наследство именно от бабушки. И волосы. Длинные, густые, гладкие и блестящие. Если заплести их в косу, та выйдет шириной в отцову руку.

Нина сморгнула и снова представила бабушку Глафиру, только уже такой, какой та была перед смертью. В тот ужасный день, когда их всех выгнали из их родового гнезда, казалось, бабушка в одночасье растеряла всю свою красоту и стать. Вот только накануне была властной и уверенной в себе хозяйкой имения, в котором сеяли и жали вне зависимости от любой власти. И себя кормили, и крестьян в соседней деревне. И разом превратилась в жалкую семидесятивосьмилетнюю старуху с нечесаными распущенными патлами и безумным взором.

Румянцевым разрешили перебраться в домик, когда-то принадлежавший родителям бабушки Глафиры. Он был маленький, покосившийся, и в нем им теперь предстояло ютиться до конца своих дней. Тетя Наташа еще за месяц до этого оставила свою больницу и уехала к сыну в Санкт-Петербург. Точнее, Петроград. Никак Нина не могла привыкнуть к этому новому названию. Александр женился, его жена Вера ждала ребенка, и Наталья уехала, решив, что хватит с нее беззаветного служения медицине и пациентам.

Бабушка Глафира из имения переселяться отказалась. Как села на косогоре, откуда открывался вид на господский дом, так и сидела, накрепко приказав оставить ее в покое.

Весь первый вечер Нина, Алексей и их отец распаковывали узлы с вещами, которые им разрешили взять с собой. Под вечер отец велел Нине отнести бабушке хлеба и воды, но Глафира отказалась есть. Похлопала по земле рядом с собой, приглашая внучку сесть. Нина послушалась, хотя земля была еще стылой и неприятно холодила спину. Того и гляди простудишься, а тетя Наташа уехала, лечить будет некому.

Именно эта мысль никак не отпускала Нину, а потому она не сразу вдумалась в смысл того, что говорила ей бабушка.

– Ниночка, выслушай меня, детка. Ожерелье. Мое ожерелье. Я хотела подарить тебе его на твою свадьбу. Оно бы прекрасно дополнило белоснежное венчальное платье. И на шейке твоей смотрелось бы идеально, и к глазам подходило. Мой муж, твой дед Алексей Константинович, подбирал его к моим глазам. Они же у нас одинаковые. Синие. Вот и в ожерелье два сапфира. В окружении бриллиантов. Двухлетний доход от поместья вложил он в него. Так что цена у этой вещи небывалая.

Нина отвлеклась от пробиравшего ее холода и попыталась сосредоточиться. Ожерелье? Дед? Деда своего она, разумеется, никогда не видела. Он умер, когда Нинин отец был еще совсем маленьким. Девушку вообще тревожило то, что она считала неким родовым проклятием.

И бабушка рано овдовела, и тетя Наташа, да и ее родная мать умерла, производя Нину на свет, оставив отца вдовцом. А вдруг и на следующее поколение перейдет эта неведомая порча? Нина вспомнила ясное лицо поручика Валевского и вздрогнула. Нет, с ним ничего не могло случиться. Они ведь еще не женаты. Ей просто холодно от того, что она сидит на стылой земле.

– Нина, ты слушаешь меня, детка?

– Да, бабушка, конечно, слушаю.

– Ожерелье. Оно твое. Я хотела Наталье отдать. Старшая дочь, вроде как и правильно. Но ее никогда не интересовали все светские вещи. Сначала эта ее безумная идея обязательно стать врачом. Отъезд за границу. Потом бесконечная работа. Ей не нужны были никакие бриллианты и сапфиры. Вот я и оставила ожерелье у себя как память об Алексее. Твой дед, Нина, был удивительным человеком. Он спас меня. Подарил новую жизнь. Долгую и счастливую. И я рада, что наконец с ним встречусь.

– Что вы такое говорите, бабушка?

– Я говорю об ожерелье. Оно стоит целое состояние, и, достав его, ты сможешь уехать. Далеко. За границу. И начать там новую жизнь. Попросишь Александра. Он поможет. Я уверена, что он поможет