Шрифт:
Закладка:
Помимо потопа Босх отсылает зрителя к другим архетипичным историям о развращённости и грехопадении, к преданию о блуде Содома и Гоморры, к притче о Вавилонской башне. В Священном писании катастрофам апокалиптического толка неизменно предшествуют разврат и раздрай, попрание божественных законов и заповедей: «И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех. Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех; так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится» (Лк. 17:26–30). Этот фрагмент прогнозирует Страшный суд: Лука приводит примеры грандиозных бедствий прошлого, экстраполируя и проецируя их на будущее, соотнося, сопоставляя, отождествляя их с неумолимо и неминуемо грядущим Концом света, который Босх в виде всепоглощающего ада изобразил на правой створке триптиха.
Многие средневековые тексты утверждают, что от Адама до Ноя в мире царил грех похоти. Существовало предание, будто Каин умер только во время Великого потопа. Согласно Абуль-Фараджу, учёному-энциклопедисту XIII века, дочерям Каина приписывалось изобретение музыкальных инструментов. Игрой на сих инструментах, пением и своей красой они соблазнили праведных сынов Сифа (третьего сына Адама и Евы), и те стали жить с дочерями Каина (эфиопская «Книга Адама», «Пещера сокровищ», армянское «Евангелие Сифа»). Это предание очевидно связано с толкованием текста Бытия (6:2): «тогда сыновья Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и стали брать их в жены себе…». Возникали даже идеи, что подобный союз породил гигантов. Вероятно, вдохновившись ею, Босх выдумал гигантские постройки и специфическую флору в «Саду».
Иероним изображает людской род, увлечённый суетными мирскими делами и тщетными заботами похоти накануне потопа, эсхатологического уничтожения. Картины минувших катастроф становятся доказательствами праведности Господнего гнева и воли, а также напутствиями, данными человечеству для исправления своего поведения.
Сад (а шире – весь мир) полон околдовывающих соблазнов. Манящие, яркие и сочные плоды вишни, ежевики, клубники, земляничного дерева рассматривались как символы быстротечности удовольствий и ложности чувственного обольщения. Они, как и цветы, особенно розы, символизируют интимные части женского тела, указывают на эротические удовольствия или сексуальную истому. В частности – ежевика означает страдания, связанные с любовью. Вкушение плода, ягоды, фрукта, питие нектара, наслаждение видом или ароматом цветка, – всё это устойчивые метафоры коитуса. Вместе с тем, две вишни на стебле, как и певчие птицы, яйца и рыбы, – фаллические образы[31].
Мадонна vs блудница
Экзегетические рассуждения средневековых теологов отождествляли образ Мадонны и идеальной невесты – Суламифи – с образом райского сада: «Запертый сад – сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник: рассадники твои – сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами, нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревами, мирра и алой со всякими лучшими ароматами; садовый источник – колодезь живых вод» (Песнь песней 4:12–15). Сад здесь является визуальным кодом не только рая, но и Богоматери. Изображение Мадонны в саду, в окружении цветов или растительного орнамента – достаточно распространённый в средневековой и ренессансной литературе и живописи образ, связующий Богородицу и райское лоно (рис. 31 а, б). А прекрасная невеста Песни Песней ассоциировались с Мадонной – мистической невестой Христа и матерью Церкви (рис. 32 а, б).
Рис. 31 а. Мадонна в саду: обильно усыпанные плодами садовые деревья окружают покрытую цветочно-земляничным ковром поляну, в самом центре которой величественно разместилась Богородица с ребёнком. Это место чистоты матери-девы и младенца Христа. Джованни Паоло, ок. 1403 г. Museum of Fine Arts, Boston.
Рис. 31 б. Мистический образ Мадонны в райском, цветущем, огороженном, заповедном саду. Дева Мария – идеальная невеста и мать. Лоно её – пространство рождения Церкви – и храм, и рай. Ангел – аллегория благоразумия – стоит у источника, фонтана жизни, которым также является Дева, дававшая жизнь Богу и воды спасения роду человеческому. Неизвестный миниатюрист, фламандец, ок. 1490–1510 гг. Biblioteca Nazionale Marciana, Venezia.
Рис. 32 а. Мадонна – идеальная невеста на коленях Христа: мать и невеста, союз Марии и Христа – исток Церкви. Маэстро ди Чези, фрагмент алтаря Стелла, 1308 г.
Рис. 32 б. Христос и его чистая невеста – Церковь. Bible historiale, 10B23, fol. 330v, ок. 1372 г. National Library of the Netherlands, The Hague.
В таком контексте «Ветроград небесный», «Запретный сад» (лат. Hortus conclusus) символизирует непорочность как девы Марии, так и Марии в ипостаси матери, а также изначальную чистоту души и тела. В противоположность ему – осквернённый, поруганный и попранный сад оставили человечеству Адам и Ева, – сад земной с разлитыми источниками, написанный Босхом на центральной панели. В Откровении Иоанна Богослова блудница-Вавилон противоположна, противопоставлена тотальной чистоте Невесты-Церкви, Новому Иерусалиму и Богоматери. На картинах Босха очевидны аллюзии на подобные оппозиции. Он противопоставляет рай – саду куртуазному, Пречистую Деву – Венере, брак божественный – сладострастию, любовь – похоти.
Хаос, царящий на центральной панели, диаметрально противоположен порядку райской иерархии. Мирская чехарда и неразбериха в своём изображении намного ближе бесовскому раздраю в аду (глава 6, рис. 38). Центральная часть – оппозиция Эдема: люди стоят на голове, рыбы летают по небу, птицы обитают в воде, а фрукты достигают небывалых гигантских размеров. И это изменение богоданной иерархии вещей свидетельствует о раздутости и непомерности людских страстей и желаний. Грех отменяет естественный порядок, установленный Богом, в то время как вера становится организующим принципом. Левая створка христоцентрична, а центральная – антропоцентрична. Левая демонстрирует образец религиозной любви, преданности Христу, а центральная – потакание тлетворным мирским жаждам. Левая створка лишь предвещает грехопадение и потоп, крах, развернувшийся на центральной панели и приведший к закономерному итогу на правой створке: куртуазные
