Рис. 44 б. Панель центрирована изображением корабля, в шатре и на палубе которого расположились обнажённые праведники и блаженные. Корабль – один из важнейших и сложносемантических символов христианского Средневековья. Нефом – палубой – называется центральная часть храма, ведущая к алтарю. Римский крест, на котором был распят Христос, имел Т-образную форму, как и якорь. Христианский храм – это корабль, помогающий в переправе путника через океан бренного мира сквозь бури и шквалы треволнений и зла. На палубе под знаменем с красным крестом плывут праведники. Ангел с крестом в руках осеняет пурпурного цвета шатёр. Ещё три ангела трубят на повторяющем форму пернатых крыльев носу корабля. Взгляд поднимается по створке триптиха выше и выше, встречая всё больше птиц, которые мельтешат на горизонте. И вот уже не птицы, но ангелы возносятся к облаку, в горние юдоли, в райские небеса.

Рис. 43. Левая створка триптиха «Страшный суд» из Брюгге.

Рис. 46. Обнажённый праведник, играя, разъезжает на павлине – райской птице.

Рис. 45. В земном райском саду существуют гигантские гранаты – также важный христианский символ. Его изображение нередко появляется в сюжете Богородицы с Христом, когда младенец в руках держит гранат: его красный цвет намекает на кровь – крестную жертву Христа, а множественные семена граната – это христианская ойкумена (сообщество), родившаяся из его плоти и жертвы. Иногда и райский плод с древа познания Добра и Зла изображали как гранат (любопытно, что в античной мифологии гранат фигурировал с связи с Персефоной и ее воскресением – временным возвращением в мир живых из Аида). Рядом с гранатом обнажённый наездник на красном единороге играет в «мяч» с другим праведником. Подчёркивает ли сцена абсолютную безгрешность душ изображённых людей (им даже удалось оседлать единорога), или намекает на грех гордыни и похоти, нарушающий идиллическое течение жизни в раю?

Рис. 47. Зрительным акцентом створки является райский фонтан – источник жизни: из него берут начало реки, текущие во все стороны света, птицы наслаждаются его водами, на бортиках сидят блаженные души (рука одной из них на верхней площадке указывает на небо), а из пастей скульптур-ящериц струятся воды. Ящерица, согласно средневековым бестиариям, существо весьма положительное: увидеть их можно греющимися на стенах соборов в лучах тёплого солнца, божественного света – символа истины. Необычные формы фонтана в своей основе содержат готическую эстетику.

Рис. 48 а. Тем временем ангелы в небе устремляются ввысь, в заоблачные чертоги рая, к лучам света, к Богу. Если присмотреться к облачному шару внимательно, то видно, что художник намеренно скрыл от зрителя святая святых – нерепрезентируемого Бога, лицо которого не дано лицезреть простым смертным. Зритель видит лишь контуры величественной фигуры.

Рис. 48 б. Под лучами рентгена фигура Бога видна отчётливее. Вырисовывются контуры чела, плечи, складки мантии, правая рука благословляет мир, а левая придерживает покоящийся на коленях шар – земную сферу мира. Иконография восседающего, парящего в небе Бога Вседержителя отсылает к изображению Христа на центральной створке.

Рис. 49 а. Иероним Босх. Триптих «Страшный суд».

Рис. 49 б. Иероним Босх. Триптих «Воз сена».

Рис. 50 а. На левой створке Босх изображает рай, сцены из Бытия: внизу мы видим сцену брака между Адамом и Евой и символического брака Евы-церкви и Христа – нового Адама. Далее – антропоморфный змей предлагает Еве плод искушения. За сим, сверху, следует фатальный момент изгнания: в резком наступлении Архангел занес меч, лишая грешников райской обители. Ещё выше представлена война в небесах, низвержение восставших ангелов, Люцифера. Рай выступает пространством зла, инициацией во грех.

Рис. 50 б. События на левой створке «Воза сена» развиваются немного в другом порядке, нежели на «Страшном суде». Нижняя сцена – изгнание Адама и Евы Архангелом Михаилом, вооружённом мечом. Выше – сцена вкушения запретного плода с древа познания Добра и Зла. Примечательно, что и Бог изображён здесь как отец, в отличие от других «райских створок», где зритель видит ипостась Христа: седобородый, царственный старец творит Еву из ребра Адама. На небе же со сферой мира в руках восседает более моложавая фигура, похожая на Христа с других триптихов Иеронима.

Рис. 50 в. Изгнание из рая. Триптих «Воз сена», фрагмент правой створки.

Рис. 50 г. Изгнание из рая. Триптих «Страшный суд», фрагмент правой створки.

Рис. 50 д. Грехопадению предшествует искушение, женщина-змей с лицом Евы протягивает ей же запретный плод. Триптих «Страшный суд», фрагмент левой створки.

Рис. 50 е. Сцена искушения. Триптих «Воз сена», фрагмент левой створки.

Рис. 50 ж. Ещё ранее (но в единовременном пространстве картины) показано сотворение Богом Евы для скучающего Адама. Триптих «Страшный суд», фрагмент левой створки.

Рис. 50 з. Творение Евы из ребра Адама на фоне райского, сталагмитного фонтана. Триптих «Воз сена», фрагмент левой створки.

Архангел изгоняет Адама и Еву в их стыде и наготе из рая, дабы первые люди отныне «смертию умирали, женщины в боли рожали, в тяжести добывая хлеб свой» (Быт. 2:17, 3:16–19), как наказано Богом.

Истоком греха и первым грехопадением, по Босху, становится не просто искушение Евы и Адама, а та сцена, которая разворачивается на самом небе, на заре Бытия земли, созданной Богом – падение грешного, возгоревшегося ангела, лучшего, любимейшего Богом Люцифера. Возникает зло в момент, когда Люцифер противопоставил себя Богу – абсолютному добру. Взбунтовавшись, он