церкви правящий класс объединенной Италии, а позднее, в 1873 году, — лично короля Виктора-Эммануила II. Он ни в коей мере не сомневался, что является одним из пап, до глубины души преданных духовной миссии, на них возложенной.

Экспроприация движимого и недвижимого имущества Ватикана тоже сыграла свою роль, но изнанка распри была сугубо идеологической, то есть непоколебимой и неразрешимой. Пий IX заточил сам себя внутри ватиканских стен, намереваясь наглядно показать миру, что его подвергли насилию, навязав разделение церкви и государства. В Италии и по всей Европе верующие выставляли напоказ иконы, изображавшие папу-пленника. Священники и монахини, будто священную реликвию, продавали солому, на которой, громогласно вещали они, итальянское правительство заставляло спать несчастного Святого Отца по ночам.

Все это подпитывало его обиду и злобу, укрепляло в убеждении, что новые теории несли с собой ужасные беды и непоправимый вред. В социализме он порицал не столько политическое мировоззрение или экономическую модель, сколько концепцию семьи, изменение роли и положения женщины, домашнюю мораль, противоположную, как он считал, христианской; он видел в нем инструмент "обмана и совращения беспечной молодежи", средство сделать ее чуждой учению церкви, направить ее, беззащитную, к исключительно земным идеалам. Разрыв между церковью и государством, обоюдная независимость и свобода, на чем настаивал Кавур в качестве гарантии нормализации обстановки, воспринимались понтификом как самая страшная угроза.

С другой стороны, можно понять, что для такого института, как католическая церковь, считавшего себя хранителем единственно возможной и допустимой истины, любое иное предположение прозвучало бы провокационно и, более того, богохульно. Недоверие к правам индивида, отвоеванным в конце XVIII столетия, не вытравилось и в сознании преемников Пия IX. К примеру, Пий XI, папа Ратти, ничтоже сумняшеся заявит уже в XX веке: "Если и есть тоталитарный режим, фактически и юридически, то это режим церкви, потому что человек всецело принадлежит церкви, он должен ей принадлежать, принимая во внимание, что он творение доброго Бога… и, кроме церкви, нет представителя прав Господа нашего, выразителя идей Его и мыслей". Напротив, Иоанн Павел II, папа Войтыла, в энциклике Evangelium vitae провозгласил, а после еще раз подтвердил, что "демократия, вопреки своим нормам и порядку, шествует по пути сущностного тоталитаризма", когда перечит поддерживаемой церковью этике. Одна и та же идеология — тоталитаризм — отважно отстаивается, если ее вменяют самой церкви, и оспаривается, если она реализуется на практике демократической системой.

Свирепость споров и столкновений итальянского королевства и папства вызвала противоположную реакцию либеральных кругов, ударившихся в бесчисленные антиклерикальные манифестации — от самых вульгарных шуток (тот же Гарибальди назвал Пия IX "кубометром навоза") до навязчивых подозрений в том, что каждая католическая организация есть скрытый маневр против нации и государства. Дошли до того, что задавали вопрос, а правомерно ли вообще считать католиков полноценными гражданами. Католики тоже не сидели сложа руки. Они настойчиво пропагандировали идею о том, что Рисорджименто и единство Италии были плодом интриг и интересов европейского масонства, а Кавур, будучи членом этой секты, получал указания от международного масонства, манипулировавшего из Лондона внешней политикой маленького Пьемонтского королевства.

Для многих верующих католиков Пий IX стал фигурой, обладавшей невероятным престижем и популярностью. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что "культ личности" понтификов начался именно с него не только из-за проводимой и твердо защищаемой им политической линии, но и по причине известности его человеческих качеств и достоинств, добродушия, приветливости, душевной теплоты.

Пий IX умер в Риме 7 февраля 1878 года в возрасте восьмидесяти шести лет. Он был погребен в Ватикане, но это рассматривалось как временный вариант. Через три года, по окончании работ над гробницей в базилике Сан-Лоренцо аль Верано, его прах был перенесен туда. По соглашению с префектом и начальником квестуры[55] Рима транспортировка к месту назначения должна была пройти ночью, во избежание возможных инцидентов. Однако эта новость благодаря стараниям представителей клерикальных кругов, надеявшихся, что церемония будет сопровождаться проявлениями любви и почтения к понтифику, как это было при его жизни, просочилась сквозь ватиканские стены. Антиклерикалы также мобилизовались, но их соображения по поводу любви и почтения, само собой, разительно отличались.

Правительство (IV кабинет Агостино Депретиса) продемонстрировало явное нежелание обеспечить в ходе церемонии надлежащий порядок, необоснованно ожидая от участников мероприятия сдержанности и корректного поведения. В результате похоронный кортеж, двигаясь по согласованному маршруту, натолкнулся на толпу людей, скандирующих, размахивающих флагами и плакатами. Причем по одну сторону улицы чествовали и восхваляли папу-короля, а по другую им в ответ орали: "В реку грязную свинью", угрожая сбросить останки понтифика в Тибр. Полетели камни, взбешенные люди потрясали палками и тростями, шум, гам, стычки приняли такой размах, что процессия на всех парах поспешила к месту назначения, преследуемая ревущей толпой. Царствующий папа Лев XIII протестовал энергично и пылко, даже на миг показалось, что "римскому вопросу" суждено открыться вновь. Префект был снят со своего поста, а министру иностранных дел Италии пришлось извиняться перед главными европейскими дворами.

3 сентября 2000 года папа Иоанн Павел II совершил беатификацию Пия IX на площади Святого Петра.

VIII. Две гробницы

На верхушке ворот Порта дель Пополо, со стороны, обращенной к одноименной площади, вмурована большая мемориальная доска из белого мрамора, на которой можно прочесть: FELICI FAUSTOQUE INGRESSUI — ANNO DOM MDCLV. О каком же счастливом и благоприятном вступлении в город в 1655 году здесь идет речь? Какой персонаж заслужил столь долгую память о своем прибытии?

Посвящение относится к королеве Швеции Кристине, одной из наиболее примечательных женщин своей эпохи, вдохновительнице бессчетных "академий", наделенной живым умом и легким нравом, при этом несколько раздражительным, бесстыдным и непостоянным в пристрастиях. Личность Кристины соизмерима с некоторыми из величайших и неоднозначных ее современников — от Людовика XIV и кардинала Мазарини до папы Александра VII и вспыльчивого аббата Ванини; с ними она пыталась соперничать в хитрости, великолепии и щедрости, но в большинстве случаев оказывалась побежденной. Один из ее лучших биографов, Вероника Бакли, написала, что Кристина, безусловно, обладала могучим интеллектом и многочисленными талантами, однако в своей лихорадочной и отчаянной погоне за блеском славы ей недоставало искры гениальности. Баланс ее жизни может быть подведен одной точной фразой, где она описана как "неровная жемчужина барокко, сверкающая и драгоценная, невзирая на ее несовершенство".

Именем Кристины Шведской в Риме названа улица, краем своим задевающая ботанический сад палаццо Корсини (тогда Риарио), ею когда-то заложенный. Но наиболее важно то, что королева оказалась единственной женщиной, удостоенной пышного мавзолея (скульптор Карло Фонтана) в соборе Святого Петра, а