один миг лет в ней была поставлена финальная точка.

Через несколько десятилетий, в 1848 году, в еще более трагических условиях дворец был осквернен вновь. В церковном государстве, как и по всей Италии, 1848-й — это год восстаний и бунтов. В Риме положение особенно запутанное. Как всегда случается, когда потребность в переменах не находит выхода в политическом поле, импульс толпы, не сконцентрированной на конкретной цели, распространяется во все стороны, порождая сумятицу; в годину смуты разумные и справедливые требования чередуются с самыми абсурдными претензиями. Экстремисты любого толка играют на струнах всеобщей нетерпимости, подпитывая и усугубляя ее. В сентябре папа вверяет правительство заботам Пеллегрино Росси, дисциплинированного, скрупулезного человека, пэра Франции и профессора политэкономии, который был направлен в Рим в качестве французского посла. За тонкое дипломатическое искусство его возвели в графское достоинство.

Росси следует попытаться вернуть былой авторитет и имидж понтифику и одновременно сформировать менее ретроградную администрацию, запустив неизбежные социально-экономические реформы. Вероятно, ему удалость бы решить поставленные задачи, но не хватило времени даже попробовать. Однажды, через два месяца после своего назначения, 15 ноября, Росси поднимается по парадной лестнице дворца Апостолической канцелярии на торжественное открытие парламентской сессии, но внезапно двое или трое преступников бросаются ему наперерез и убивают, полоснув кинжалом по горлу. А ведь Росси едва начал двигаться к своей цели по приданию светского характера царству понтифика, к тому же он симпатизировал концепции "Итальянской лиги", то есть федерации государств полуострова, в условиях которой каждое из них сохранило бы свою автономность. Его реформаторские действия были осмотрительными и осторожными, насколько позволяла обстановка, за это его и ненавидели самые яростные карбонарии, охваченные революционной манией, — извечная трагедия любого политического процесса. В своей первой речи с трибуны итальянского парламента Кавур отнесет Росси к числу величайших фигур Рисорджименто.

В результате его смерти мятежный дух, до того выплескивавшийся спорадически, перерос в открытое восстание. Пий IX затворился в палаццо Квиринале, осажденном взбешенной толпой. Бунт, беспорядочный и невнятный, имел вполне опознаваемую политическую ориентацию. Манифестанты потребовали, чтобы папа объявил войну Австрии, упразднил дворянские привилегии, созвал общеитальянское Учредительное собрание, провел радикальные преобразования. На площади разглагольствуют, кричат, распускают слухи, сплетничают, беснуются, наседают на ворота. Швейцарцы, скорее испуганные, чем грозные, дают залп; мятежники, сперва обескураженные, быстро реорганизуются; в их рядах тоже есть солдаты и гражданские гвардейцы, то есть люди, обученные обращению с оружием. Интенсивная перестрелка сменяется попытками штурма. Убитые и раненые есть с обеих сторон, застрелен папский секретарь.

Это несчастье подтолкнуло понтифика к решению покинуть Рим. Его бегство в короткие сроки подготавливается при помощи баварского посла Карла фон Спаура. Ночью 24 ноября, переодевшись простым священником и выдав себя за гувернера семьи Спаур, Пий IX устремляется в Гаэту под защиту короля обеих Сицилий.

Пий IX, Джованни Мария Мастаи Ферретти (1792–1878), сыграл видную роль как в истории католической церкви, так и в политической истории Италии прежде всего благодаря двум взаимосвязанным причинам: долгое тридцатидвухлетнее царствование и необычайные перемены, с которыми мало-помалу ему приходилось сталкиваться. Достаточно подумать, что его детство выпало на годы Французской революции, а юность — на эпоху Наполеона и Реставрацию. В зрелом возрасте он застает революционные волнения 1848 года и утверждение рисорджиментских идеалов, которые поставят под вопрос легитимность его монархии. Стариком он будет наблюдать, как пьемонтские солдаты хозяйничают в его резиденции, а Квиринал превратится в королевский дворец "узурпаторов" из Савойской династии. Исключительная парабола жизни, взбудораженная, истерзанная эпоха, которую нужно было встречать лицом к лицу, имея определенный интеллектуальный и политический горизонт, гибкость, сговорчивость, широту воззрений. Всего этого в арсенале у него не было.

Уже в тридцать пять лет Джованни Мастаи Ферретти был назначен архиепископом Сполето, в 1840 году произведен в кардиналы. Шесть лет спустя, 16 июня 1846 года, в четвертом раунде голосования большинством в тридцать шесть голосов из пятидесяти участников конклава его избрали папой. В заключительном круге он обошел кардинала Ламбрускини, беспощадного реакционера; это давало надежду на то, что его понтификат будет ориентирован на умеренный реформизм. Действительно, итальянские патриоты выказали ему свое расположение, кто-то даже разглядел в нем воплощение "неогвельфского" идеала, о чем писал священник Винченцо Джоберти в своем труде "О духовном и гражданском превосходстве итальянцев". Джоберти придерживался концепции федерализма как фундамента итальянского единства и политической программы, сконцентрированной на идеях, распространенных и во Франции: примирение религиозности и духа нации, католицизма и либерализма.

В специфически итальянском контексте папа, относившийся к проекту благожелательно, мог бы послужить для него важнейшей точкой опоры. Мандзо-ни, Розмини, Пеллико, Томмазео с энтузиазмом восприняли успокаивающую мысль о переходе к федеральной системе в Италии во имя устойчивого равновесия и без пролития крови. В стане противников оказались некоторые католические иерархи, а также иезуиты, опасавшиеся, и не напрасно, противоречивого смешения политического режима и религиозных порядков.

Среди тех, кто, пусть лишь поначалу, загорелся этими идеями, был Джузеппе Монтанелли (дед знаменитого журналиста и историка Индро Монтанелли), писатель, чиновник, депутат, яркий представитель течения романтизма. В "Итальянских мемуарах" он поведает о своей увлеченности этими идеями на раннем этапе: "Да, мы все были охвачены порывом, и ошибка была благодетельна; поскольку без возгласа "Да здравствует Пий IX" кто знает, когда бы еще массы итальянцев смогли ощутить свою принадлежность к национальной жизни, образ которой сегодня, вольно или невольно, бережно хранят их души; именно он рано или поздно приведет нас к единству". Суждение трезвое, лишенное иллюзий, вероятнее всего, реалистичное относительно поводов, предлогов и причин, способных разжечь из искры пламя народного энтузиазма.

На первых порах папа проявил себя неплохо: объявлена амнистия по политическим преступлениям, учреждены залоговые органы и институт поручительства, гарантирована ограниченная свобода прессы. В Риме, где до 1815 года публиковался лишь один вестник "Диарьо бисеттиманале" (букв. "Двухнедельный журнал") и напрочь отсутствовали ежедневные издания (до 1846 года), внезапно расцвели частные газетные предприятия умеренно-либерального толка. Пий IX отменил меры, дискриминирующие евреев, равно как и требование их принудительного проживания в гетто; санкционировал прокладку короткой железнодорожной ветки в Лацио; 14 марта 1849 года позволил сформировать и, что принципиально с политической точки зрения, направить отдельные армейские полки на фронт военных действий с Австрией, в эпоху знаменитой Первой войны за независимость. Она продлилась недолго; уже к концу апреля папа недвусмысленно выразил желание покинуть ряды борцов за итальянское дело: "На земле поручено замещать нам Того, кто является творцом мира… и отеческая любовь наша обращена ко всем народам и нациям, без изъятия". Практическим и непосредственным следствием этого шага было то, что его войска, походным маршем продвигавшиеся к