больше никогда не случится, а значит, мне не удастся быть счастливой. Я целиком Ваша, как было и прежде, не имеет значения, куда меня забросила судьба. Я Вам так же дорога, как когда-то?" Или же: "Ты не должна сомневаться в моей дружбе, сохранившейся, невзирая на трехлетнюю разлуку. Если ты задумаешься о силе той власти, которую имеешь надо мной, то вспомни и о нашей любви, продлившейся двенадцать лет. Я принадлежу тебе, ты никогда меня не потеряешь, я буду любить тебя до самой смерти".

Кристина не отличалась внешней привлекательностью, что демонстрируют ее бесчисленные портреты, несмотря на то что художники пытались польстить ей и придать облику королевы благообразие. То же самое утверждают и ее современники. Английский путешественник Эдвард Браун в частной переписке от 1665 года сообщает: "Она маленького роста, полна, слегка кривонога; обычно она носит лиловый жакет с широкими оборками и галстуком, а также мужской парик; она всегда весела, а ее поведение весьма распущенно и вольготно". Пару десятилетий спустя, в 1688 году, какой-то француз в своем письме описывает ее гораздо менее сдержанно, не пытаясь приукрасить: "Низкого роста, слишком тучна, даже дородна. Телосложение, черты лица и голос таковы, что ее можно спутать с мужчиной. Мясистый нос, большие голубые глаза, светлые брови и двойной подбородок, на котором проглядывают волоски бороды".

В пору ее юности крупнейшим политическим событием стал Вестфальский мир, подписанный 24 октября 1648 года и положивший конец Тридцатилетней войне между североевропейскими монархами-лютеранами и католиками Габсбургами. Войне, обернувшейся массовыми бойнями и разбоями, в основном на германской территории, ставшей ареной боев и теперь полностью опустошенной. Этим трактатом в Европе был установлен новый порядок, продержавшийся почти до наших дней: Франция начинала восхождение к вершине могущества, когда будущему "королю-солнцу" Людовику XIV было всего десять лет, а вот величие Испании уже клонилось к закату, она к тому времени потеряла свои нидерландские провинции. Среди побежденных оказался и понтифик, который, как мы видели, расценил этот договор как окончательный крах надежды католической церкви объединить и унифицировать континент под сенью папской тиары.

А что же Кристина? Королева Швеции, дочь погибшего на войне великого Густава Адольфа, превратилась в одного из гарантов мира и стабильности. Если по причинам личного свойства ей не нравилось сидеть на престоле, то она могла бы ограничиться отречением от него и все равно остаться одной из ключевых фигур в своей стране. Она могла бы отстаивать религиозную терпимость, воздав тем самым честь своему почившему отцу. Но Кристина поступила иначе, и по поводу мотивов ее выбора биографы расходятся во мнениях, поскольку источники уклончивы и многое умалчивают, к тому же давно сказано: чужая душа — потемки. Но определенно, что ее отец, доблестный защитник Реформации, не одобрил бы ее шага.

Кристина остановилась на Риме: средиземноморское солнце, мягкий климат, щедрая природа, менее холодный и резкий свет, согревающий все, вплоть до нищеты, убожества и грязи в закоулках Вечного города, чего, впрочем, хватало и в Швеции. Один из ее биографов пишет: "Она отказалась от короны, но не от королевского статуса, она желала быть в центре событий", а Рим для этого оказался самым подходящим местом. Но быть лютеранкой и поселиться в городе пап — абсурд, это было в любом случае неуместно. Будучи королевой, она являлась главой шведской церкви, равно как все английские монархи после Генриха VIII олицетворяли церковь англиканскую. Жизнь в Риме делала необходимым переход в католическую веру.

Процедура была непростой. Экс-королева уехала из Стокгольма в сопровождении всего лишь четырех дворян; одним из этапов ее путешествия был Брюссель, где она со всеми почестями была размещена в великолепном дворце Эгмонт. Там, в смежной с ее комнатой личной капелле, она торжественно отреклась от лютеранства и прочла наизусть Credo[58] католиков. Это был только первый шаг, ибо в Брюсселе, в сущности, речь шла о частной церемонии, которая, само собой, не могла удовлетворить беспокойную Кристину. Действительно, через несколько месяцев, 3 ноября 1655 года во время посещения эрцгерцога Фердинанда в Инсбруке в королевской капелле бывшая королева Швеции была окончательно и официально принята в лоно новой церкви с соответствующей ее рангу помпой, подходящими одеяниями, пышной мессой, включающей исполнение Те Deum ("Тебя, Господи, славим"), колокольным звоном, пушечными выстрелами и народным ликованием.

Между тем в Риме на престоле Святого Петра воцаряется Александр VII. Кристина сразу же посылает ему письмо, в котором на сочном итальянском языке выражает новому папе безоговорочную преданность и покорность: "Я явила миру послушание Вашему Святейшеству и теперь чувствую радость, покидая то королевство, где почитать Вас — один из недопустимых грехов…" Обращение королевы, каким бы тактически обусловленным оно ни было, становится важным завоеванием католической церкви после глубочайшей раны, нанесенной Реформацией. Как сказали бы сегодня, папа предполагал воспользоваться этим в медиапространстве, в рекламных и пропагандистских целях. В частности, именно поэтому, если не считать бушевавшей в Риме чумы, маршрут Кристины оказался более извилистым, чем это требовалось на самом деле; нужно было время на достойную подготовку к прибытию царственной неофитки: Мантуя, Феррара, Болонья, Пезаро, Анкона, Лорето, Ассизи, Браччано.

В реальности въезд Кристины в Рим свершался дважды. Первый произошел чуть ли не украдкой, тайком, вечером 10 декабря. Передохнув пару дней, Кристина снова покинула город и добралась до моста Мильвио, где ее уже поджидал роскошный кортеж из аристократов, прелатов церкви, рыцарей, карет, паланкинов и лошадей, эскортом сопровождавший ее до собора Святого Петра. Специально для нее папа повелел соорудить особый экипаж, но молодая женщина (а ей едва исполнилось двадцать девять лет) предпочла оседлать своего породистого скакуна и верхом вступила в Рим через ворота Порта дель Пополо, пересекая улицы, заполненные толпами любопытствующего народа, встречавшего ее аплодисментами. Облаченная в зеленый бархат, со шпагой на боку, в шляпе с большим плюмажем из перьев, служившей королеве не только украшением-аксессуаром, но и защитой от моросящего дождя и неприветливой римской погоды. Для светской хроники могу добавить, что похожую шляпу с перьями водрузили на голову Греты Гарбо, которая в 1933 году сыграла главную роль в фильме "Королева Кристина" у режиссера Рубена Мамуляна.

Александр VII был удовлетворен церемонией ее встречи, хотя с нетерпением ждал возможности узнать лучше эту импульсивную женщину, чтобы как следует оценить ее. Фабио Киджи, папа набожный и суровый, долго жил в немецкоязычных странах, отдав должное строгой и серьезной религиозности, молчаливой сосредоточенности протестантства, столь отличной от шумной и в чем-то языческой веры, принятой в Риме. В своей спальне он приказал установить гроб, который должен был постоянно напоминать