Эврисфей был тщедушным, бледным и немощным. Он появился на свет недоношенным – и все из-за козней Геры. Однажды Зевс, зная, что Алкмена вот-вот родит Геракла, но не догадываясь, что об этом известно и Гере, поклялся в присутствии жены: потомок Персея, который следующим придет в этот мир, будет править всеми остальными.

Гера, посмеявшись про себя над наивностью Зевса, не подозревавшего о ее осведомленности, поспешила в Микены и заставила утробу матери Эврисфея избавиться от бремени на два месяца раньше срока. Повитуха считала, что этот хилый точно не жилец, но Гера берегла его пуще глаза, отгоняя все хвори и демонов, которые терзают младенцев. Эврисфей дожил до зрелых лет, все это время завидуя черной завистью силачу и здоровяку Гераклу. Теперь же искупление двоюродного брата зависело именно от него, и это приводило Эврисфея в несказанный восторг.

– Тебе предстоит совершить десять подвигов, – провозгласил Эврисфей надменно, – каждый из которых научит тебя, братец, больше дорожить человеческой жизнью. Вот первое задание: ты должен уничтожить льва, уже много лет досаждающего нашим соседям в Немее.

Лев этот был сыном Ехидны и Тифона. Его выкормила Гера, увидев в нем подходящее орудие для расправы с Гераклом на случай, если сама она потерпит поражение. Когда лев вырос, она подослала его в окрестности Немеи, где он быстро стал проклятьем для местных жителей и их стад, повсюду проливая кровь и сея смерть.

Несколько дней Геракл выслеживал льва по помету – смрадным гниющим кускам полупереваренного мяса. Наконец он нашел пещеру, в которой лев скрывался каждую ночь, и затаился в кустах у входа. Вечером появился лев, со свалявшейся гривой, заскорузлой от крови и грязи после дневной охоты. Геракл выскочил из засады и метнул копье, но оно отскочило от львиного бока и упало со смятым бронзовым наконечником на землю, не оставив на шкуре даже царапины. Однако удар разозлил льва. Зверь бросился на Геракла, тот поспешно выхватил меч, но и он оказался бесполезен: клинок погнулся, едва коснувшись львиного хребта.

Геракл с ужасом понял, что шкура этого чудовища неуязвима. В следующее мгновение зверь могучим прыжком сшиб его с ног. Геракл невольно обхватил его руками, а потом почти безотчетно принялся сжимать объятия все сильнее и сильнее, пока лев не разинул пасть и не начал глотать воздух, словно рыба. Еще немного – и он испустил свой зловонный дух.

Геракл выкатился из-под обмякшей туши. Силы кончились, руку дергало от невыносимой боли: во время схватки лев умудрился откусить ему кончик мизинца. Геракл оторвал полоску от подола своего льняного хитона и стал перебинтовывать культю, и тут его озарило: нужно снять со льва шкуру, этот неуязвимый покров будет защищать его так же, как защищал косматое чудовище. Но как разрезать непроницаемое?

Тогда кто-то из богов надоумил его приподнять обмякшую переднюю лапу льва и его же собственными когтями надорвать шкуру на брюхе. После этого Геракл постепенно отделил шкуру от туши, стараясь не испортить голову с гривой, а потом засолил. Набросив готовую шкуру на плечи, он связал передние лапы у себя на шее, хвост оставил болтаться между ног, а выдолбленную львиную голову надел как капюшон.

В таком облачении Геракл вернулся в Микены и, прошествовав через весь дворец к Эврисфею, объявил, что первое задание выполнено. Эврисфей, заверещав от ужаса при виде говорящего льва, спрятался за троном. Только тогда Геракл откинул львиную голову и расхохотался.

– Следующее задание, – проскрипел Эврисфей, когда к нему вернулся голос, – победить Лернейскую гидру.

Гидра – еще одно порождение Тифона и Ехидны, выкормленное Герой, – была огромной змеей, жившей в трясине близ Лерны. Но исполинские размеры – это еще полбеды. Гораздо больший страх внушали девять голов, каждая из которых скалилась острыми змеиными зубами и капала ядом. Пока жертва пыталась увернуться от одной головы, остальные восемь, раскачиваясь и извиваясь, брали ее в кольцо и наносили удар.

В этот поход Геракл взял с собой сына Ификла Иолая, решив, что юноша ему пригодится. Прибыв на место, они расположились на лугу рядом с той самой трясиной и заснули, завороженные жутковатым танцем болотных огоньков.

Когда взошло солнце и стало теплее, от воды потянуло смрадом. Геракл и Иолай уловили знакомые запахи гниющих растений и разлагающейся плоти, но сквозь них проступал еще один – резкий, живой, тошнотворный. Вскоре явился и его источник – Гидра собственной персоной в поисках чего повкуснее на завтрак.

Надеясь, что львиная шкура защитит его от зубов Гидры, Геракл двинулся в болото с серпом в руке. Понаблюдав пару мгновений за тем, как двигаются длинные змеиные шеи, он взмахнул своим орудием и отсек одну из голов – точно и аккуратно, как жнец срезает колос.

ГИДРА{10}

Он уже собирался отсечь следующую, но услышал изумленный возглас Иолая. Геракл обернулся. На обрубке шеи вместо той головы, которую он только что отрезал, вырастали сразу две новые. Он проверил, что будет, если отсечь одну из них, но и в этот раз получилось то же самое: вместо одного уничтоженного врага Геракл получал сразу двоих.

– Иолай, бери факел! – крикнул он. – Прижигай обрубки!

Прошлепав по болоту и уворачиваясь от голов, Иолай принялся за дело. Вскоре к смраду в воздухе прибавился едкий, но такой сладкий для обоих героев запах жженого змеиного мяса.

Гера, наблюдавшая за ними с небес, сама едва не задымилась от негодования, видя находчивость Геракла. Не зная, что еще сделать, она послала огромного рака щипать героя за ноги, надеясь, что тот отвлечется и какая-нибудь из оставшихся голов успеет напасть. Но Геракл просто раздавил рака ногой.

С помощью Иолая герой быстро отсек почти все головы Гидры. И только одну, последнюю, не брали ни серп, ни факел, потому что боги наделили ее бессмертием. В конце концов Геракл догадался выворотить из земли на лугу огромный валун и придавить им голову Гидры. Извивающееся и корчащееся тело чудовища он вскрыл, а потом обмакнул свои стрелы в ядовитую желчь, чтобы впредь они разили только насмерть. Но и после этого Гидра не умерла. Еще много веков путники видели, как ее хвост исступленно хлещет по трясине.

Одетый в шкуру противника, поверженного в первом подвиге, вооруженный стрелами, закаленными желчью во втором, Геракл вернулся в Микены – узнавать, куда Эврисфей намерен отправить его теперь. Гера тем временем решила увековечить свои попытки расправиться с Гераклом, поместив льва и рака бок о бок на звездном небе.

{67}

Керинейская лань и Эриманфский кабан

Узнав, что обрубки голов Гидры прижигал Иолай, Эврисфей отказался засчитывать подвиг, поскольку Геракл совершал его не один. А значит, Гераклу по-прежнему оставалось еще девять. И следующим заданием, продолжил Эврисфей, будет поймать Керинейскую лань и доставить ее в Микены живой.

Когда-то Зевс возжелал нимфу по имени Тайгета, и она обратилась к Артемиде, умоляя спасти ее от объятий громовержца. Артемида превратила девушку в необычайно быстроногую лань, увенчанную короной крепких рогов, а позже, когда Зевс прекратил преследования, богиня отделила нимфу от лани, и та зажила собственной жизнью. В знак признательности за то, что лань столько времени укрывала ее, Тайгета позолотила ей рога и вырезала на них имя Артемиды. С тех пор лань носилась по окрестностям горы Керинея в Аркадии, благодаря своей прыти и могучим рогам неуязвимая для волков, которые охотились на других оленей.

Целый год гонялся Геракл за ланью – по лесам и лугам, по горам и долам, но поймать не мог. Наконец однажды вечером, когда и Геракл, и лань остановились подкрепиться, герой понял, что беготней ничего не добьется. Он вытащил из колчана одну из нескольких стрел, которые не стал обмакивать в желчь Гидры.

Стараясь двигаться как можно медленнее, он приблизился к зарослям травы, в которых отдыхала лань, и, прицелившись, выстрелил ей в переднюю ногу. Вот тогда он без труда поднял раненую лань, осторожно