– Это ты в меня камнем бросил?

– Ты о чем, чурбан?

– Я тебе покажу, как на меня нападать!

На поле разгорелась битва – если так можно назвать эту свалку, в которой все беспорядочно наскакивали друг на друга, сминая ряды. Один за другим воины падали под ударами братских мечей, пока не осталось всего пятеро. Вместе с Кадмом они основали город, который назвали Фивами. И вместе с Кадмом они стали прародителями фиванского народа.

{62}

Ино и Афамант

Кадм взял в жены богиню Гармонию, и на их пышной свадьбе присутствовали все боги. Тогда-то Гефест и воспользовался случаем поквитаться за унижение, пережитое по милости его супруги Афродиты, родившей Гармонию от своего любовника Ареса: бог-кузнец подарил невесте собственноручно выкованное ожерелье, в которое он вложил страшное проклятье. Оно сгубило саму Гармонию и принесло погибель четырем ее дочерям – Семеле, Агаве, Автоное и Ино.

У Ино все начиналось довольно благополучно: она счастливо вышла замуж за правителя соседнего царства Афаманта и вскоре родила ему двоих сыновей, Леарха и Меликерта.

Однако в сердце Ино поселились два недуга, которые часто ходят рука об руку, – зависть и тщеславие. Много лет назад Афамант был женат на богине Нефеле – в конце концов она вернулась на Олимп, оставив на попечении Афаманта их общих детей, сына Фрикса и дочь Геллу. Поначалу Ино была детям Нефелы доброй мачехой, но стоило ей взять на руки новорожденного Леарха, как ее охватило жгучее желание увидеть на троне после Афаманта своего родного сына, а не приемыша Фрикса.

В конце концов Ино придумала, как избавиться от помехи. Воспользовавшись тем, что ее как царицу слушались все женщины царства, она созвала их на тайное собрание и подговорила засушить все зерно, заготовленное их мужьями для посева в этом году. Мужчины, не подозревая о содеянном женами, вспахали поля, посеяли зерно, но всходов так и не дождались. Вскоре в царстве наступил голод.

Афамант стал снаряжать гонцов в Дельфы – спрашивать у Аполлона, как быть, – однако Ино перехватила их и, перемежая угрозы посулами, уговорила принести поддельный ответ, который сочинила сама. Аполлон, дескать, утверждает, что голод закончится лишь тогда, когда Афамант принесет в жертву Зевсу своего старшего сына.

Не сдерживая рыданий, Афамант повел Фрикса к самому великолепному алтарю во всем царстве. Рядом с Фриксом, крепко держа его за руку, шла Гелла, твердо решившая оставаться с братом до самого конца. Жрец уже принялся точить нож, как вдруг мрачное молчание в толпе сменилось изумленными возгласами: с неба спускалось что-то ослепительно сияющее в солнечных лучах. Когда сверкающий шар приблизился, стало понятно, что это баран с золотым руном, который собирается встать между Фриксом и алтарем.

Овен принадлежал Гермесу. Именно к нему обратилась за помощью Нефела, узнав, что Фриксу грозит гибель, а поскольку не в правилах Гермеса было искать легких путей там, где можно устроить спектакль, он выбрал самый зрелищный способ спасения, который только смог придумать. Фрикс, восхищенный мягкой золотой шерстью, взобрался барану на спину, увлекая за собой Геллу. Едва дети уселись, овен взмыл в небо и исчез за горизонтом.

Фрикс крепко держался за рога барана, Гелла обеими руками обхватывала брата за пояс, и они плыли над морем, восторженно глядя на все, что расстилалось внизу. Но к вечеру они стали уставать. Голова раскалывалась от бешеной пляски солнечных бликов в волнах, бедра ныли от того, что приходилось сжимать ногами широкую спину барана, а руки начали дрожать от напряжения. Над проливом, отделяющим Эгейское море от Черного, Фрикс почувствовал, что ладонь Геллы соскальзывает с его пояса. Он хотел обернуться и перехватить ее, но не успел: девочка покачнулась и сорвалась в пролив, который с тех пор называется Геллеспонтом – «морем Геллы».

Убитый горем Фрикс долетел до Колхиды, где его приютил царь Ээт. Барана принесли в жертву Зевсу в благодарность за спасение Фрикса – руно Ээт повесил на дереве в роще, посвященной Аресу, и приставил змея охранять его.

Тем временем Ино осчастливила мужа еще одним ребенком – хоть и не своим собственным. Это был младенец Дионис, которого зачала от Зевса ее покойная сестра Семела. Ино вынянчила юного бога, заботясь о нем с такой же любовью и нежностью, как о Леархе и Меликерте. Афамант согласился растить его вместе со своими детьми.

Гибель Семелы была делом рук Геры, которая намеревалась заодно прикончить и ее нерожденного ребенка. И хотя Зевс спутал ее планы, выхватив Диониса из чрева умирающей матери, Гера знала, что рано или поздно Дионис где-то объявится, поэтому смотрела в оба. Когда наконец она разглядела его на руках Ино, то не смогла удержаться от торжествующей улыбки. Прокравшись в царство Аида, Гера отыскала тот мрачный угол, где, сгорбившись, сидела самая жестокая из эриний – Тисифона. Та с интересом выслушала, что задумала Гера, и поспешила во дворец Афаманта.

Сорвав с головы двух ядовитых змей, Тисифона запустила их в тронный зал, где они незримо устроились на плечах царя и царицы, дыша на них угаром помешательства. Затем Тисифона сцедила в сердца Ино и Афаманта бредовый яд и трижды обвела вокруг их голов трещащим факелом. Когда она закончила, Ино и Афамант лишились рассудка.

Афамант, выбежав из зала, наткнулся на Леарха и в помрачении принял мальчика за олененка. Схватив сына за лодыжку, Афамант вскинул его вверх, а потом с размаху обрушил на пол, так что ошметки мозга усеяли весь плиточный пол. Ино с воплями кинулась прочь из дворца, прижимая к груди Меликерта, и, добежав до обрыва над морем, прыгнула вниз с сыном на руках.

Увидевшая это Афродита пожалела внучку и воззвала к Посейдону, прося о помощи. Тот превратил Ино в морскую богиню и дал ей новое имя – Левкотея, а к Меликерту прислал дельфина, который вынес его на поверхность и доставил на Коринфский перешеек. Там его стали почитать как бога Палемона и проводить спортивные состязания в его честь.

Что касается Диониса, Зевс отправил Гермеса забрать его из дворца еще до того, как туда явилась Тисифона. Гермес отдал малыша нимфам горы Ниса – они его и вырастили.

{63}

Возвращение Диониса

Нимфы заботились о Дионисе, но рос он сам по себе, как сорная трава, и никто не учил его обычаям богов. Он с самого начала был неудобным ребенком: немигающие синие глаза смотрели на мир пристальным оценивающим взглядом, а улыбка не умиляла, а заставляла поежиться. Однако с животными он ладил так, что даже воспитатели диву давались: львы и пантеры ластились к нему, словно кошки, а змеи обвивались вокруг руки.

Поскольку вырос он в безвестности, ему пришлось усердно поработать над тем, чтобы в него стали верить как в бога. Повзрослев достаточно, чтобы уйти от нимф, Дионис начал странствовать по Лидии и Фригии, затем прошел через Фракию на западе и Фессалию на юге, насаждая свой культ и приучая смертных к своим дарам – вину, облегчающему бремя забот, которое ложилось на человека при жизни, и обрядам, сулящим блаженство после смерти. Его сопровождали вакханки – женщины, плясавшие в его честь, увив голову плющом и облачившись в пятнистую шкуру молодого оленя.

Так Дионис в конце концов добрался до Фив, где могила его матери Семелы еще не остыла от Зевсова пламени, в котором сгорела несчастная. Дед Диониса, Кадм, к этому времени уже состарившийся, отрекся от престола в пользу Пенфея – сына его дочери Агавы и ее супруга Эхиона, одного из тех воинов, которые выросли из зубов змея.

У Агавы и ее сестры Автонои все намеки на то, что Семела забеременела от Зевса, вызывали только язвительную усмешку: нет в ее отродье ничего божественного, уверяли они, это обычный смертный байстрюк. Они заразили пренебрежением все Фивы, и только Кадм и его прорицатель Тиресий поклонялись новоявленному богу. Дионис обрушил гнев на город. Прикинувшись жрецом своего же культа – молодым красавцем с гривой вьющихся волос до пояса, он смутил умы фиванок. В припадке помешательства они