Шрифт:
Закладка:
И эта женщина, эта мать – с легкой руки некоторых феминисток – не соединяет в себе самое благородное, самое «христианское», самое универсальное из всех возможных женских идентичностей?
Глава девятая
Христианское евангелие. Павел, женщина и «новая тварь»
9.1. «Уловленный» Христом и посланный на служение
Однако самые громкие обвинения за проявления женоненавистничества (и, следовательно, за маргинализацию женщин, продолжавшуюся и даже усиливавшуюся в Церкви с момента ее возникновения) не возведены ни на Евангелия вообще и ни на Иисуса Назарянина в частности. Прежде всего, обвинения феминисток направлены против апостола Павла, чье влияние они считают наиболее пагубным. В развернутых против него cahiers de doléances наибольшую агрессивность проявляют, естественно, радикалки, хотя уколы позволяют себе и умеренные, или даже «христианские», феминистки.
Так, по словам Мэри Дейли, Павел является не меньше, чем «самым шовинистическим мужчиной всех времен»[215].
И умеренным феминисткам трудно защитить Павла от обвинений в том, что он был одним из самых мрачных мастеров системы подавления в патриархальной религии. Не стоит тратить время и силы, например, на отделение подлинных павловых текстов от «второпавлинистских», приписывая только последним бесстыдные суждения, высказанные против женщин:
Главное то, что в течение почти двух тысяч лет эти отрывки использовались для навязывания иерархии полов: они представляют собой узаконенную точку зрения. Непристойно оправдывать давно умершего автора и упрекать женщин за недостаток эрудиции вместо того, чтобы заняться устранением вопиющей несправедливости, которую по-прежнему учреждает религия. Обвинения в адрес женщин содержатся не только в нескольких отрывках, а во всем сексистском мировоззрении[216].
Действительно, если обратиться к «истории влияний» (нем. Wirkungsgeschichte), то можно смело заявить, что женоненавистничество с его богатым набором предрассудков и разрушительными последствиями в этой «истории» бьет ключом и что на протяжении веков оно обильно пропитало сознание христиан, причем не только служителей Церкви.
Заявим также, что нередко женоненавистничество прикрывается авторитетом и престижем апостола Павла. Нет необходимости вылавливать из выраженных феминистками мнений самые ожесточенные, дабы понять, что утверждения вроде следующего недалеки от истины: «Павлинистская литература составляет в Новом Завете основу, на которой оспариваются требования женщин в Церкви»[217]; мышление Павла, выразившееся в его посланиях, «полно изломов и антиномий, обусловивших всю последующую христианскую идеологию»[218].
Следовательно, для Павла, как и для всего античного мира, верно такое утверждение: «нужно согласиться с очевидностью: великие мужи говорят о женщинах плохо, великие философы и самые признанные ученые освятили самые ложные и пренебрежительные идеи относительно женского начала»[219].
Значит, великого «апостола язычников» нельзя считать и «апостолом женщин»? Но все-таки, может быть, Павел неповинен в том, что позднее было названо «подчиненностью» женщин «согласно откровению» и на что были обречены женщины в условиях патриархата, присущего западной культуре, сформированной христианством?
Есть немало обстоятельств, позволяющих подозревать, что Павел – не суровый женоненавистник, страдающий сексофобией, каким его желают выказать. Можно поставить вопрос, хотя бы в качестве рабочей гипотезы, не имеет ли здесь место – уже в который раз – абсолютизация того или иного стиха, не подвергшегося критической проверке посредством «герменевтического круга» корректной интерпретации? Попробуем выйти из порочной схемы, созданной желанием выставить Павла злобным сторонником привилегий мужчин и, следовательно, подходящим объектом насмешек неистовых феминисток (ср. раздел 1.3).
Возьмем, на первый взгляд, один из самых неблагоприятных для апостола примеров. В «паренетическом», т. е. состоящем из предписаний и советов (ср. гл. 11), фрагменте приписываемого ему текста он требует от женщин-христианок, чтобы они во время молитвы были
в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию (θεοσέβειαν). Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью (ὑποταγῇ).
А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен, но жена, прельстившись, впала в преступление; впрочем, спасется через чадородие, если пребудет в вере (πίστει) и любви (ἀγάπη) и в святости (ἁγιασμό) с целомудрием (1 Тим 2:9-15).
Здесь Павел (или кто-то от его имени) требует от женщины послушания и покорности мужчине; безмолвия и сдержанности на людях; требует, чтобы она не стремилась стать наставницей какого бы то ни было мужчины; чтобы не украшала себя пышной прической и броскими драгоценностями, была скромна в одежде и поведении, рожала детей. Короче, Павел желает, чтобы женщина полностью посвятила себя дому и Церкви. О ссылке на Адама и Еву и на Книгу Бытия вообще мы говорили ранее (раздел 8.5). Сейчас же мы констатируем, что текст такого рода представляет собой почти полный перечень тех положений, за которые феминистки и другие оппоненты подвергают Павла и павлинизм суровому осуждению за посягательство на достоинство женщины. Вполне естественно, что феминистки, причем не только радикальные, не упускают такой удобный случай для нападок. Одна «умеренная» феминистка в частности комментирует апостола таким образом:
Подобное изображение идеальной женщины было привычным компонентом греко-римской мужской риторики при персонифицированном описании добродетельной женщины (ср. 1 Пет 3:3–5). Автор требует от женщин вести себя так, дабы не оскорблять находящихся у власти мужчин и соответствовать господствующей языческой культуре. ‹…› В течение веков Церковь использовала этот отрывок с целью воспрепятствовать религиозному лидерству женщин и еще раз подтвердить, что единственная допустимая для них роль – быть женами и матерями[220].
Именно такого рода тексты, как Послание к Тимофею, используемые без разбора и оговорок, немало способствовали усвоению западной культурой тяжких предрассудков относительно низкого состояния женщины и ее обязанности подчиняться мужчине. Подобным образом складывалась целая «школа» – и не только в святоотеческую эпоху, но на протяжении всего Средневековья и даже в Новое время.
Следует принять во внимание более или менее обоснованные мотивы дурного мнения феминисток о Павле. Однако отнесемся хотя бы с минимальной научной добросовестностью к учению, выраженному в безусловно подлинных произведениях апостола, при этом мы не будем пренебрегать и произведениями, так или иначе приписываемыми Павлу (в частности, т. н. пастырскими посланиями, к которым относится и Послание Тимофею): может, обнаружится что-нибудь необычное.
Только что процитированная исследовательница-феминистка отметила, что сам факт, что автор (1 Тим 2:9-15) посвятил свое время и силы принуждению женщин-христианок к молчанию, указывает на следующее: женщины тогда вели себя активно, причем окружающие это одобряли; и не Павел, а, вероятно, кто-то из его окружения, «украсивший» себя его именем и авторитетом, попытался изменить поведение
