Шрифт:
Закладка:
В этой перспективе основные «предания» о пасхальном воскресении Христа, слитые воедино в Евангелиях, и самые древние формулы веры можно тесно связать с рассказами о зачатии и рождении Иисуса. Прочитаем и сравним, например, два отрывка из текстов Павла и Луки. Бог возвестил благую весть
чрез пророков Своих, в святых писаниях, о Сыне (υἱοῦ) Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим (υἱοῦ Θεοῦ) в силе (δυνάμει), по духу святыни (πεῦμα ἁγιωσύνης), чрез воскресение из мертвых, о Иисусе Христе Господе нашем (Рим 1:3–4).
И сказал ей Ангел: «…Зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус; Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего (υἱὸς ὑψίστου); и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и царству Его не будет конца». Мария же сказала Ангелу: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» Ангел сказал Ей в ответ: «Дух Святый (πνεῦμα ἃγιου) найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит (δύνάμις ὑψίστου) осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим (γυιὸς Θεοῦ) (Лк 1:31–35).
Первой целью Павла (Рим 1:3–4) было засвидетельствовать, что Иисус – воскресший Мессия из рода Давидова. Вместе с тем в этом начале Послания к римлянам апостол приводит исповедание веры иудео-христианской направленности, где древняя христология представляет воскресшего Иисуса в прославленном состоянии, обладающим преобразующей силой Святого Духа. В его исповедании появляется также тринитарная структура Пасхального события: исповедаются Бог и Отец Иисуса Христа и Бог Его Сын, умерший и воскресший в силе Святого Духа.
Исходя именно из этих соображений, следует воспринимать основное «богословское положение», тщательно проработанное в «Евангелиях детства»: «полноту», т. е. «полную реальность» Иисуса Христа, проявившуюся, разумеется, в воскресении, хотя Сын Божий в силе Святого Духа является «реальностью» уже с момента своего зачатия. След, так сказать, «обратного» действия Пасхального события или, точнее, расширение предписанного горизонта, в котором должно воспринимать излучение этого события, чувствуется в использовании Лукой «божественного пассива», когда ангел приветствует Марию словом κεχαρητομήνη. То, что он величает Марию «благодати полная», позволяет предположить, что в ней уже совершилось окончательное вмешательство Бога, верного своим обетованиям. Произошло сошествие Духа для обновления лица земли, того Духа Божиего, который как бы взорвется в Пасхальном событии воскресения Христа. Но Он снисходит еще при зачатии Иисуса в лоне Девы. Поэтому Лука пишет, что ангел сказал Марии: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» (1:35).
Прослеживая отдельные моменты зарождения текстов Нового Завета, можно в более широких масштабах обрисовать формирование христологии, когда первоначальная христианская вера всё больше сдвигалась в глубину троичности Бога, проявившейся во всей полноте в пасхальном событии. Синоптические Евангелия объявляют о богосыновстве Иисуса и о сошествии Духа уже в момент крещения в Иордане (Мк 1:9-13; Мф 3:13–17; Лк 3:21–22; ср. Ин 1:33); Евангелия детства Матфея и Луки начинаются с зачатия Иисуса Марией. Иоанн в Прологе к своему Евангелию доходит до вечности, воспринимаемой как предсуществование, как взаимосвязь Иисуса – Логоса и Бога (Θεὸς) с «Богом» (ὁ Θεὸς) – своим Отцом. Но у Павла тоже присутствуют достаточно ясные элементы христологии, связанной с тринитарным предсуществованием: они разбросаны по разным посланиям и впоследствии вошли в павлово предание (2 Кор 1:20–22; 13:13; Гал 1:1–5; 4:4–6; Рим 8:15–16).
Разумеется, над всем этим нужно усердно размышлять, так как, начиная с удивительных явлений, в частности с нежданной возможности увидеть воскресшего[204], можно по-новому и с большей глубиной понять опыт, пережитый вместе с Иисусом во время его служения в Палестине, переосмыслить Его речи и деяния. Нужно размышлять, дабы проникнуться глобальным смыслом этого опыта, связав воскресение со страстями и смертью Иисуса. Нужно размышлять, чтобы «богословски» и «событийно» понять общественную жизнь Иисуса, являвшего Собой Бога, открывшегося теперь как Троица. Горизонт, где всё это можно охватить, должен непрерывно расширяться от своего центра – Пасхального события.
Размышлять нужно еще и потому, что в процессе формирования Евангелий, начинающемся в самой древней версии с возвещения о смерти и воскресении Христа (1 Кор 15:3–4; Деян 2:23, 32; 3:14–15; 4:10; 10:39–40), участвует и Дева Мария. При таком положении вещей не удивительно, что рассказ о Марии становится особенно ярким тогда, когда благодаря «развитию наоборот» intellectus fidei[205] или, если угодно, посредством возращения назад от исходной хронологической точки повествуется обо всей жизни Иисуса от ее земного начала.
Выдвигая эти гипотезы, мы не настаиваем на том, что понимание события «Иисус Назарянин» эволюционировало по прямой линии. Генезис рефлексии происходил, разумеется, более сложным и неоднозначным образом, чем можно себе представить. Допустимо предполагать нечто большее, чем «герменевтическая» или «хронологическая схема», если есть желание изобрести гипотезу о развертывании процесса понимания веры, который позднее запечатлели евангелисты. Ход истории догматов тоже по-своему указывает на расширение перспективы исходя из центра, оттуда, где произошло и остается событие смерти и воскресения Христа. В этом случае взгляд так же динамично возвращается назад, к вечности, называемой предсуществованием: так в процессе выработки тринитарных и христологических догматов «домостроительство» возвышается до «теологии»[206].
В размышлениях над происхождением и последующим развитием христианства совершенно необходимо обращаться к книгам Священного Писания Израиля. Только при этом условии удастся прийти к особенному видению Бога, Его намерений и действий на благо не только Своего народа, но теперь уже всего человечества. Тем самым открывается видение дел Божиих для всего человечества «во» Иисусе, приходит понимание, что этот «человек» принадлежит Богу от вечности и в вечности, как никакой другой человек. Он принадлежит непосредственно Богу, принимая плоть и земное существование, бытие, зачатое в Его матери Марии, рождение от нее, взросление и жизнь до начала служения в Галилее, страдание и смерть на кресте в Иерусалиме и там же – воскресение.
Как можно было возвестить об этой неслыханной жизни, невыразимо сочетавшей в себе небо и землю, вечность и время, Бога и человека, если рано или поздно не включить в нее Марию?
Евангелия представляют собой четкий ответ на этот бурный поток вопросов: так складывается новый «литературный жанр» – жанр Евангелий, где сочетаются несколько подтипов текстов,
