9), – Он умалчивает, кто именно утешит плачущих, насытит алчущих, наречет миротворцев сынами Божиими. Но тем, кто это знает, Иисус дает понять, что не названный «субъект» этих действий – не кто иной, как сам Бог.

Но если выразительная модальность «божественного пассива» легко воспринималась людьми из религиозно образованного израильского народа, то, значит, Тот, кто назвал Марию kεχαριτωμένη, «благодатной» («благодати полной»), выражая ей тем самым беспредельную любовь, есть именно и исключительно Бог. А это означает, что использованный здесь «божественный пассив» дает понять, хотя и в виде намека, что в Марии исполнились Божии обетования, что это – семя тайны Царства, вторжение Духа, открывающего ἔσχατον – время спасения. В том же ключе, по-прежнему обращаясь к Марии, ангел добавляет: «Господь с тобою (ỏ Κύριος μετὰ σοῦ)».

Но и это – не есть обычная, обиходная формула. Вряд ли правомочно предположение, что она не имеет особого значения, будучи знаком для Марии, чтобы она не опасалась небесного вторжения в ее жизнь – жизнь обыкновенной девушки. Да, здесь можно увидеть некоторую аналогию с фрагментами из Ветхого Завета (см., например, Суд 6:12). Но, на наш взгляд, в тексте Луки эта краткая фраза созвучна с предыдущими выражениями: явное упоминание о Господе воспроизводит и подтверждает первые слова обращения ангела к Марии (χάιρη, κεχαρητομήνη), превращая всё обращение в нечто очень простое, но грандиозное и всепоглощающее.

С этим согласуется и тот факт, что, согласно Луке, Дева Мария «смутилась от слов его [ангела] и размышляла, что бы это было за приветствие» (1:29). Поэтому ангел продолжает: «Не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога (χάριν παρα τῷ Θεῷ)» (1:30).

Что означает эта «благодать у Бога», если не врученный Марии дар зачать сына, своего сына Иисуса?

Таким образом, в рассказе о Благовещении прежде всего прославляется Бог: Его иносказательно возвеличивает сама Мария. Ничего подобного не происходило ни с одной женщиной в Ветхом Завете и не произойдет ни с какой другой женщиной в Завете Новом. С одной стороны, это уникальное спасение делает Марию «объектом» безмерной любви. С другой, отвечая на это проявление безграничного милосердия, Мария проявляет себя как «субъект», способный с великодушной готовностью и полным доверием включиться в исполнение Божественного плана, который был ей открыт и который она приняла. И об этом, как повествует Лука, Дева Мария объявила так: «Се, раба Господня (ἡ δούλη Κυρίου); да будет Мне по слову твоему» (Лк 1:38).

«Благодати полная» отвечает на предложение стать «матерью», с готовностью «рабы». И, будучи «рабой Господней», Мария становится матерью сына, которому нарекает имя Иисус. Этот сын «будет велик и наречется Сыном Всевышнего; и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца» (Лк 1:32–33).

На преизбыточно излитую благодать Мария отвечает тем, что отдается Богу всем своим существом. Применяя к рассказу Луки библейскую схему, согласно которой избранность обусловлена внутренним призванием к этой миссии, можно добавить, что миссия Девы Марии – ее материнство. Это материнство берет начало в ее призвании, а оно есть не что иное, как плод ее благословенной избранности: до начала мира Бог «предопределил» ее, и не плоть и кровь могли объявить об этом, но лишь небесный посланник, ангел[202].

Наряду с беспримерной необычностью послания, принесенного ангелом, а также свободным и ответственным поведением Девы, Лука свидетельствует о том, что теперь занялась заря нового времени. И через Марию, женщину из плоти и крови, которая зачала и родила Иисуса из Назарета, пришло в мир спасение – Иисус, тот самый Иисус, который есть «Еммануил, что значит: с нами Бог» (Мф 1:23).

Благодаря Марии больше не нужно искать какой-нибудь стих в Ветхом Завете и даже в Новом, отмеченный – как нам кажется или на самом деле – печатью женоненавистничества, абсолютизируя его и используя для заявлений, будто вся Библия заражена подозрительностью, презрением, ненавистью по отношению к женскому полу, что превращает ее в бесполезный старый хлам, который пора выбросить на свалку раз и навсегда.

При одной мысли о Деве Марии нужно заключить, что отныне окончательно разбит круг, в котором женщина была заключена согласно древней системе мира. Если Иисус действительно «сын Марии» и если Мария действительно «мать Иисуса», то это означает, что навсегда отменена судьба, на которую Ева как будто обрекла своих дочерей. Мария устранила любой повод думать, будто всякая женщина, как она – древняя мать, по своей природе таит в себе погибель для мужчины, главную и постоянную причину греха и, следовательно, несет ответственность за разрыв между человеком и Богом. С того момента, когда Мария приняла в себя живого Иисуса, не имеет никакого значения – если когда-нибудь имело его – написанное старым сыном Сираховым (раздел 3.1) о том, что «от жены начало греха, и от нее все мы умираем» (25:27).

На горизонте христологически окрашенной веры теперь царит не Ева, а Мария. Врата, через которые в мир проникло зло, благодаря Марии становятся ianua coeli, «вратами Неба», и за ними видна звезда искупления. Но несомненно, что и прежде женщины были источником жизни, ибо Мария родила «Начальника жизни» (Деян 3:15).

В Евангелиях, если читать их с открытым сердцем, внимательно и участливо, Мария не предстает как «идея» женщины, «вечная женственность», хрупкая и в то же время сильная мифологическая женщина, властная и податливая, грезящая о мужчине, но в конечном счете им униженная, подчиненная, используемая. Дева Мария – вовсе не Magna mater[203] – Защитница, приходящая на помощь во многих архаических религиях, в какой-то форме доживших и до наших дней. Если говорить сжато, то Дева Мария в Евангелиях предстает женщиной живой и трепетной, исполненной самосознания и думающей (Лк 1:29,34; 2:19, 51), смиренной и авторитетной (Ин 2:5), всецело и безоговорочно преданной Богу (Лк 1:38), готовой к существованию, отмеченному горем и страданиями (Лк 2:35; Ин 19:25) – вплоть до трагедии зреть Сына, умирающего смертью крестной. И Сын этот – Иисус Христос (Ин 19:25–27).

8.2. «Научные» исследования и «теологическая» герменевтика. Гипотезы о Марии в «евангелиях детства» Иисуса

В наши дни нельзя игнорировать многочисленные резкие возражения, появившиеся в результате применения к Новому Завету историко-критического метода в его последних версиях (см. раздел 7.1). Можно утверждать – и так и делают, – что до сих пор о Марии было известно преимущественно только то, что взято из евангельских текстов, а это – в лучшем случае «богословие». Сами тексты при этом трактуются с «богословских» позиций, и данная трактовка является интерпретацией, а не проверкой реальности: в итоге мы якобы имеем дело с