Шрифт:
Закладка:
Все ждали, что волк скажет что-то ещё, но он снова махнул рукой и отпустил их. Желя поднялась первой.
– А язык? – спросил Василь.
– Оставьте себе. Как знак доверия.
Волк посмотрел на неё и слабо кивнул.
Этот жест был лукавством. Девушка ещё по дороге до перевала боялась, что кусок железа вспыхнет прямо на ней, так что прощание с языком Жар-Птицы она восприняла без грусти.
Они вернулись в хижину к родным Жели. Гий проводил как мог, но остался в стае. Иван отчего-то подумал, что волк в эту ночь не уснёт.
Но вот Желя засопела скоро. И всему виной не то мягкий свет от единственной лучины, не то тихая песня бабушки – колыбельная, но слов не разобрать.
Иван разглядывал дочку Василисы – она раскинула руки, навалившись на Желиного брата, – когда песня вдруг оборвалась.
– И ты ложись, княжич, – сказала бабушка. – Постелено уже.
Сна ни в одном глазу, и Иван ответил, качая головой:
– Я сперва Сокола проведаю.
– Ну ступай.
Снаружи было тихо-тихо и темно. Раздавались только редкие шаги таких же неспящих, но и они быстро пропадали. Сокол стоял, склонившись к земле. Улыбаясь, Иван стряхнул прилипшие сухие травинки с его губ.
Княжич вздохнул. Их хижина стояла на краю. Впереди – пустой перевал, а ещё дальше – кромка леса. Иван всё глядел на деревья, силясь что-то рассмотреть, но, почувствовав, как стянуло от долгого сидения шею, он отвёл взгляд.
Княжич уже было хотел вернуться в тепло, как услышал шорох. Не трава, не кусты, а хлопки ткани о ноги. Долгий путь с Гием не прошёл даром – Иван схоронился и выглянул в темноту.
Между домов скользила девушка в светлом платье. Она закуталась в платок по самые глаза и озиралась, ища хвост. Иван же улыбнулся – незнакомка наверняка спешит на свидание, тайное от родных, с кем-то из деревенских парней или даже с волком. А потом он увидел в её руках пустое ведро.
Иван не мог знать точно, но внутри зародилась мысль, что с вёдрами на свидания не ходят.
Стараясь не упустить летящую юбку из виду, он заторопился следом. Кончились полутёмные хижины, исчез свет, и девушка бросилась бегом по пустой траве. Иван прятался, как мог, и только когда она ушла с открытого места, погнался вслед.
Казалось, что от шороха травы он перебудил всю округу. Но девушка скрылась где-то в перистом ущелье, в скале.
Иван чуть не потерял её. Если бы не сломанная веточка – совсем крохотная, – он бы в жизни не заметил узкую тропу между двух валунов, ведущую куда-то вглубь земли. Но он напал на след, как настоящий волк, и пустился хвостом.
С каждым шагом вглубь ущелья становилось всё темнее и темнее. Кое-где сверху через расселины ещё пробивался смутный свет, да и тот тух на глазах. Иван всё шёл и шёл на ощупь и, когда уже было решил, что потерял след, услышал стук камня о камень. Он, согнувшись, выглянул в проход.
Девушка в светлом платье сидела на коленях, склонившись над широкой щелью. Рядом лежал круглый камень, она двигала его, и именно этот скрежет услышал княжич. Руками девушка нащупала что-то и вытянула наверх. Иван стоял далеко, щурясь, но всё равно не увидел. Вместо этого он решил слушать: далеко капала вода, хлопала ткань о ткань. И короткие всхлипы.
Девушка плакала.
Ивану вдруг стало совестно. Она наверняка потеряла всё, что любила. Очень повезло, если остался рядом кто-то близкий, готовый помочь. И после тяжёлого дня трудов и забот красавица укрывалась в своём убежище, чтобы слезами не потревожить тех, с кем живёт. А Иван затеял какую-то игру и теперь стоит здесь как враг.
Намеренно громко вздохнув, княжич сделал шаг и сказал:
– Не плачь.
Она вздрогнула и резко обернулась. Щёки блестели, это видно даже в полутемноте, а губы сжаты.
– Я обижать не стану.
Девушка молча вскочила, пряча что-то за спиной. Не замечая этого, Иван подошёл ближе, улыбаясь, и у него получилось заглянуть в трещину-тайник. Вдруг испытав смутное беспокойство вперемешку с любопытством, он присел и вгляделся.
Девушка так испугалась, что даже не прогнала его.
В руки Иван взял украшение. Браслет с крупными камеными каплями, они холодили пальцы и гладко спадали вниз.
– Яшмовый, – догадался Иван. Похожий был у его мачехи.
Княжич заглянул снова и увидел добротный платок, вышитый, не видно ни одного голого места. Ткань сверкала даже в темноте.
Иван не заметил, как нахмурился. Он снизу вверх посмотрел на девушку, и она пискнула.
– Покажи, – сказал княжич, вставая.
Девушка прятала что-то тряпичное за спиной, мотая головой.
Иван не стал просить дважды и просто вытянул руку. Она поплакала ещё немного, но потом бросила в него тряпьём, спрятанным за спиной. Пальцы скользили по ткани и узнавали тяжёлую парчу, вышивку, пришитые бусины и красивые каменья.
Наряды – царские.
Сердце забилось сильно-сильно.
– Откуда у тебя платье?
Девушка набралась храбрости, чтобы ответить:
– Это моё! Всё это. – Голос её был высоким, с тонкой ноткой каприза, которая никак не шла к беде, в которую она попала.
Он покачал головой.
– Эти вещи потеряла девушка, царевна, ты её видела?
Она почти перестала плакать и зло улыбнулась.
Иван вздохнул, разъясняя:
– Пойми, хозяйка платья могла попасть в страшную беду…
– Уже попала.
Княжич умолк, подбирая слова, и, пока думал, разглядел близко стоящую девицу – с круглым лицом, вся плавная и текучая, повыше и покрупнее Жели, она тоже была светловолоса, но завиток был медовым, почти золотистым.
Иван вспомнил, что видел её, уходя на кочевье к Василю. И привлекло его не пустое ведро, а шаг – степенный, царственный.
– Ты. – Вот и всё, что ему удалось выдавить.
Царевна Елена вскинула голову.
– Я.
Ивану не хватало воздуха.
– Тебе удалось спастись! За тобой гонятся!..
– Это мне ведомо, – сказала Елена и приняла привычную позу – притворяться деревенской больше без надобности. – Охотники гнали меня ещё с другой части леса.
– Но как?
– Где-то люди помогали, но я не называлась. Набиралась сил, а потом снова сбегала. Сбегала, чтобы метаться, как собака!..
Казалось, что щёки её покраснели.
– Охотники шли по пятам, – говорил Иван сам себе. – И жгли деревни, нападая на след.
Елена словно не слушала.
– Я выкрала эти вещи, чтобы скрыться, а потом пришла к людям. Придумала затеряться. Но бросить своё не решилась – пришлось прятать.
– Люди погибли. А кто жив, остался без крова.
– А что мне было делать? Прибилась к другим таким же беглецам, меня нагрузили работой. Кожа на руках натёрлась…
Елена посмотрела на свои ладони, точно чувствуя, как грубеют руки.
Иван умолк. Когда охотники прознают, что Елена бежала к другим, несдобровать им всем – деревенским, волкам, покалеченным и выжившим.
А царевна всё разглядывала свою кожу.
Потом она посмотрела на Ивана испытующе и подошла ближе.
– Иван, молчи обо
