– Кто зарубил козу, болваны?

– Это не мы!

– Мать твоя – не твоя, брехун паршивый!

Кажется, снова началась драка.

Я сполз по деревьям, приземлившись на задницу. Чуть вытянул ноги. Вытер керчетту о штаны. С трудом попал клинком в ножны.

Кто-то спросил меня грубо-гнусавым голосом:

– Живой?

– Вроде бы. – Я подумал, что пришлось бы ответить иначе, отпрыгни я вправо, к стреле. Впрочем, отвечать бы, скорее всего, не пришлось.

– Живой-живой, не зарься на меч. Ну, пошел прочь! – Руш объявилась с фланга.

Затем встала передо мной и зачем-то вытянула руку. Я опустил взгляд и прищурился. В длинных пальцах оторвы болтался ремешок походной сумки. Та была открыта, и из нее торчала самая настоящая, небрежно порезанная крестьянская солонина.

– Говорила же: война – щедрая сука, – оскалилась Руш.

Вот уж кто точно времени не терял. Я даже не поблагодарил. Вытащил столько, сколько смог прихватить свободной рукой. Умял, не запивая. Чуть не поперхнулся.

Руш довольно улыбалась и громко чавкала, никогда не зная манер. Никогда не придавая им значения. В этот час она казалась мне самым мудрым человеком во всей чертовой Воснии.

Привал возле захваченного лагеря

– Ну ты вообще, – не находил слов то ли Васко, то ли Пульрих. Его глаза блестели от вина.

Керех никогда не находил слов, но смотрел в мою сторону очень почтительно. Во всполохах костра весь отряд выглядел дружелюбнее. А может, мы и правда подобрели после того, как объели телегу.

Я и сам улыбался.

– Ну, даешь! – похлопывал меня по плечу второй из братьев. – Кто бы подумал…

Именно из-за того, что в походе никто думать и не начинал, я грелся в лучах славы.

– А я им говорил, что ты смышленый парень! – распалялся Рут, приступив к выпивке раньше всех. – Просто всему нужно время, так?

Из всего отряда недовольной оставалась только воснийская оторва. Наверное, оттого, что, по обычаю, не пила, а жевала искрицу. Искрица вроде как кончилась. Другой причины ее недовольству я не видел.

– Темное это дело. С чего бы сержанту тебя слушаться? – вместо похвалы Руш устроила мне допрос.

Будто бы все ждала и надеялась, что я вдруг признаюсь: вся идея принадлежит Тувиру или каким-нибудь рыцарям, а может, и самому королю. А я, подонок такой, присвоил себе все лавры. Я усмехнулся и сказал так нагло, как дозволяло вино в крови:

– Почему бы не послушать дельный совет. – Я поднял кружку и переглянулся с другом. – Только дурак никого не слышит, кроме себя.

Оторва только хмурилась и поворачивала ножик в правой руке, иногда перекидывая его в левую и обратно. Ее терпение лопнуло, стоило только Гвону озвучить тост в мою честь. Кружки снова опустели, и Руш подсела ближе.

– Как прознал, где искать добро?

– Пф! Сначала нужно было убедиться, что оно вообще есть. – Я потер рукав, стряхивая грязь.

Лица братьев озадачились. Я продолжил, отпив еще награбленного вина.

– А если и есть, то сможем ли мы до него добраться. Искать бы не имело смысла, окажись припасы в городе или в замке. – Лицо Буна явно морщилось от мозговых потуг. – Но, окажись оно там, местные бы не пережили зиму. Так я и вышел на след. – Я повел рукой к лесу, и отряд проследил за жестом. – Хранить их должны были недалеко от дороги, это раз. И недалеко от деревень.

Гвон уже утратил дар к внятной речи и молча поднял кулак. Возможно, это означало триумф. Или угрозу. Впрочем, исполнить последнее он бы все равно не смог.

– Украли бы. Во имя всех солнц, точно говорю, – проворчал Коваль.

– У себя не украдешь.

Чем больше я рассказывал, тем меньше они понимали.

Я зажмурился, полностью посвятив себя новому глотку. И крестьянское молодое вино – то еще блаженство, когда голодал столько недель. Ягодное, кисло-сладкое. Видит небо, я настрадался за него сполна. Руш шмыгнула носом и поторопила:

– Ну и? Дальше.

– Ты слишком спешишь. – Я наслаждался вниманием. – Бато оказался блестящим хитрецом. Кто же доверит излишки тем, кто собственными руками эту еду и собрал?..

Я потянулся к Руту за еще одной кружкой вина. Как и полагалось первым пьяницам отряда, капрал с моим приятелем расселись рядом с бочкой.

– Ну? – протянула Руш, снова перекинув ножик.

После третьего неторопливого глотка я обвел отряд взглядом. Даже мой приятель – человек хитрый и опытный! – молчал и ждал рассказ. Я расправил плечи и сказал:

– А дело было так…

XI. Полумера

Несколько дней назад, село под Волоком

Не больше пары часов – вот и все, что мне удалось выпросить у сержанта. Если все сложится, то в лучшем случае послезавтра мы сможем выйти на след. Если он, конечно, вообще есть. И если методы Финиама имеют вес за пределами острова.

Надежды. Последнее время я был сыт только ими.

У леса прибили табличку с названием «Камень». Отличное имя для деревни. Камней здесь было хоть отбавляй, а в остальном – такая же нищая община, как и прочие. Я выцепил взглядом молодняк: дети веселились на пустых полях и колотили друг друга палками, изображая гарнизон. Как мало они знали о городе! Если бы гвардейцы делали свою работу как положено, мечами бы и не пришлось махать.

– Хотите покажу, как надо? – я приблизился к мальчишкам.

Те, что помладше, быстро разбежались. Осталось трое. Один впереди – лет восьми на вид – и двое за его спиной примерно того же возраста. Когда я подошел еще ближе, остался единственный смельчак. Возможно, он не убежал лишь потому, что явно не был выучен, как обращаться с вооруженными людьми. А именно – удирать без оглядки.

– Ну? – храбрился мальчишка.

А может, он был из той породы, которая вместо палки мечтает подержать настоящий меч. Я мог поклясться, что за последние годы солдат видели здесь каждую осень, если не чаще.

Я подобрал брошенную палку.

– Э! Палкой и я могу. Доставай меч!

– Я хотел показать прием, а не убить тебя. – Я ухмыльнулся, и мальчишка бросился на меня с боевым кличем. И нелепо подпрыгнул после разбега.

Мы сошлись. Я уронил его трижды. И каждый раз двигался самым зрелищным образом, что в настоящем бою совершенно бесполезно. За такую технику Саманья бы сам побил меня палкой.

Но детям достаточно и выступления в цирке, чтобы они поверили в твое всемогущество. Мальчик поднялся с земли не отряхиваясь.

– Вы убивали? – с