Руш то и дело предлагала полакомиться крестьянами, когда Пульрих жалобно выл, пытаясь занять на дневной рацион. Бун постоянно пропадал в лесу на привалах и возвращался с корешками. Он же и мучился каждый день желудком. Амил смотрел на нас глазами дворового пса, разве что не скулил и не попрошайничал – сберегал силы.

Но настоящая война, похоже, ждала нас впереди. Через два месяца наступит такая зима, которой в Содружестве не могли и представить. Верная смерть.

Безумие.

«Всякий дельный план выглядит для простака чистым безумием», – говорил Саманья.

Осталось только понять: это я такой кретин или все же Восходы. Я подкинул дров в костер и приблизился к теплу. Вытянул руки к огню.

– Как долго Бато держит замок?

Бун сплюнул себе за плечо, попал на ящики.

– С тех шамых, как его и поштроили.

– И это не первый поход сюда, так? – я поморщился.

– Не первый, – прогнусавила оторва. – И не только у нас. Ты вообще слушаешь?

Казалось, мы ходим по кругу. Одна и та же деревня, одни и те же разговоры.

Будь я на месте селян, бежал бы прочь. Будь я на месте Бато, легко бы примкнул к любой из сторон. Финиам был блестящим стратегом, да только не так уж и просто понять, отчего люди делают все наперекор собственным интересам.

Жить на оспариваемой территории, когда за один сезон сдирают три шкуры, – задача не из легких. И тем не менее села старые. Вчера ребята Митыги забрали у бедолаг последние мешки с зерном. Что, если именно так и шли дела последние десять лет?

Никого бы не осталось на этой земле.

Коваль сказал то, что крутилось у всех на языке:

– Мы так друг друга прирежем раньше.

– Чур, я начну с Пульриха. – Руш облизала уголок губ и ткнула ножом в сторону одного из братьев. Последнее время она вообще, казалось, не выпускала оружие из рук.

Я вытащил колоду финки. Перебрал карты – на некоторых уже появились потертости и дорожная грязь. Я выбрал «деревню у леса» и «грабителей с дороги», зажал их в двух пальцах правой.

Если война длится целую вечность, а земли так и остаются под флагом Бато, выходит, война ему и не помеха? Но как, черт дери, как он может держать равновесие все эти годы? Всходы не растут в воздухе и по щелчку пальцев! Чтобы этот ублюдок держал гарнизон, его должны очень недурно снабжать. И это точно не Долы с Восходами, так?

Две карты отправились обратно в колоду.

Но кто тогда – крестьяне? Те самые, обобранные до нитки, упрямо живущие в этой дыре, все еще не сбежавшие и не подохшие с голоду?

Игра Финиама меняла лица в моей руке. «Гарнизон», «Кавалерия», «Арбалетчики». «Посредник». Я задержал на нем взгляд.

Третья сила. Единственный, кто мог сохранить баланс. Карты сошлись, и я убрал колоду, еле сдерживая ухмылку. Затем хрустнул пальцами и сказал:

– Резня будет, это точно.

Рут приподнял одну бровь, а оторва засмеялась:

– Дошло, глядите-ка. Слушай, дохляк, а ты когда облегчишься, тоже через час надеваешь портки?

Меня били в подворотне, ломали на манеже и держали в клетке под названием «дом Тахари». Не было ни одного слова, которым бы меня могли задеть. Тем более оторвы из воснийских сел. Я поднялся с места, не выдав спешки и азарта.

– И я даже знаю, кого мы будем резать.

Лагерь капрала притих. В мою сторону повернулся даже Керех.

– Кого? – приподнялся Гвон со своего бревна, и повеяло хмелем.

Я поднял взгляд на братьев, перевел его на капрала. И заявил чуть тише:

– Врагов, разумеется. – Фантазия у отряда отсутствовала как явление. Я уточнил: – Тех, из-за кого мы тут голодаем.

Это уже зашевелило умы и задобрило голодные лица.

– Мне нужно немного времени и…

– И разрешение от сержанта, – перебила Руш.

– Верно, – я не возражал. – Дождитесь вечера. Вам понравится.

Содружество, двенадцать лет назад

На острове расцветала весна, и мы снова вернулись на террасу под ветви смоковницы. Удо раскладывал карты на столе, почесывая свою обожженную руку. И спрашивал:

– Первое правило победы в игре Финиама?

Простой вопрос.

– Собрать как можно больше войск и влияния к финалу, – уверенно отвечал я.

Удо хмурился и качал головой.

– Разгадать, чего желает противник. В этом коне, в следующем и до самого конца игры.

Через несколько дней. Леса под Волоком

Прохлада вечера забралась под воротник, давно прижилась в ногах и прихватила руки по локоть. Я щурился в полутьме, поглядывал на поворот дороги. Солнце укрылось за горизонтом еще полчаса назад.

Тут и там из-за широких стволов елей доносились смешки и шепот. Я растирал ладони, стараясь не шуметь. И мерз, мерз. Впрочем, сегодня досталось нам всем. Чертова осень не щадила никого.

– Как думаешь, приедут? – не находил себе места Амил. Я сотню раз пожалел, что его взяли в поход.

Этим проклятым вопросом я задавался с самого начала. И если бы знал на него ответ, мне бы не пришлось играть из себя напыщенного провидца перед сержантом.

О том, что случится, если по этой дороге сегодня не пройдет никто, кроме пары лесных мышей, я старался не думать.

– Спроси погромче, и нас точно кто-нибудь да найдет, – шепнул Рут.

Я дернулся. Удивительно, как приятель умудрялся быть настолько незаметным даже для своих. Впрочем, в этом вся суть хорошей засады, так?

Амил не справлялся даже с тем, чтобы тихо шептать. Визгливые нотки так и прорывались в ночи:

– Не сердитесь, но я… а вдруг их не…

Голос Амила заглох. Я увидел, как Рут закрыл ему рот ладонью. И помахал свободной рукой, указав на дорогу.

Хрусть! От поворота с юга кто-то шел. Вскоре послышались и голоса. Чужие, незнакомые. Долгожданные.

И лес начал гореть.

Я опустился еще ниже за куст, чтобы укрыться от света факелов. Нащупал плечо соседа – то ли Пульриха, то ли Васко. Передал сигнал дальше, полагаясь на то, что в цепочке Восходов никто не отлучился справить нужду.

Пока все шло гладко: нас не заметили. По дороге вели коней.

«Пять, семь, девять…»

Помимо коней, в колонне фыркали волы. Вот из-за поворота показались и козы. И стоило бы обрадоваться всей этой скотине, да только ее вели вооруженные люди.

Я нервно сглотнул. Разбойников, ополчения или солдат оказалось больше, чем мы полагали. И что делать, если их