–Вообще-то я не собиралась к нему сегодня идти. Ему нужно отдохнуть.

В ответ на мои слова мама впервые за сегодняшний вечер мягко улыбается.

–Что такое?– не понимаю её улыбочки и насмешливого взгляда.

–А то, что если сама к нему не придёшь, он пойдёт выискивать тебя по комнатам. И плевать, что ходить ему сейчас лучше не стоит. Это не мои слова, Рони. Я лишь цитирую Мэттью.

Я невольно расплываюсь в улыбке. Вот хитрый лис. Мало того что в больницу отказался ехать, так теперь ещё и шантажировать меня вздумал, прекрасно зная, что я не смогу позволить ему вставать с кровати, чтобы разгуливать по нашему немаленькому дому в поисках меня.

Я кутаюсь в тёплый махровой халат и с этой же глупой улыбкой направляюсь к Мэтту. Однако стоит мне увидеть его, лежащего в постели, вся улыбка вмиг испаряется.

Возможно, маме и не привыкать к видам повреждений, но на меня огромное количество синяков на торсе и побитое лицо производят чересчур сильное впечатление. Особенно учитывая, что он пострадал из-за меня.

Я прикрываю рот руками, чтобы удержать внутри громкий всхлип, и медленно, как можно тише подхожу к кровати, с каждым шагом всё яснее рассматривая фиолетово-синие пятна на его поджаром теле. Оно даже сейчас кажется мне идеальнее некуда. Пальцы с губами прямо-таки ныть начинают от желания погладить его, приласкать, исцелить поцелуями каждую ранку, а затем обнять как можно крепче, без слов сообщив, что я чуть с ума не сошла, пока наблюдала, как его избивают. Что век благодарна ему буду за то, что он спас меня. И что влюбилась, чёрт побери, в него так, что мне самой страшно.

Я такого прежде не испытывала. Ни с кем. Даже с Райаном. С ним всё было как-то спокойнее, плавнее, проще. А с Мэттом чувства обрушались на меня сокрушительным шквалов. Быстро. Неожиданно. Против моей воли. И боюсь, что уже бесповоротно.

Почему? Как? Зачем?

Не знаю. Мы ведь даже не общались с ним толком и ничего друг о друге не знаем. Чужие люди. Незнакомцы. Но я смотрю на него сейчас, и он почему-то кажется таким родным, будто всю жизнь его знаю. И даже не помню, как это – засыпать и просыпаться без мыслей о нём. И не хочу вспоминать. Никогда.

Мэтт лежит без майки, по пояс укрытый одеялом. Глаза плотно сомкнуты. Дыхание размеренное. И лишь оно одно помогает мне немного успокоиться.

Он дышит! Да! Дышит… И это самое главное. Остальное всё поправимо. Однако слезы всё равно градом стекают по щекам. Никак не могу их остановить, ведь опять начинаю прокручивать в голове сцену его избиения. Боль теперь охватывает не только грудную клетку, но и те же места, что на коже Мэтта покрыты гематомами.

–Ты всю ночь собралась меня оплакивать, будто я труп?– хрипловатый голос заставляет меня вздрогнуть.

Мэтт открывает один здоровый глаз и, как всегда, сражает своим карим прицелом.

–Не говори таких слов.

–Каких таких? Труп?

–Да. Не надо,– обхватываю себя руками, пытаясь справиться с новой волной дрожи.

–Помнится мне, ты говорила, что ничего не боишься.

–Ничего, кроме смерти.

Твоей смерти. Твоей и любого из любимых мною людей.

Но это я решаю оставить при себе, в то время как Мэтт в ответ лишь безрадостно усмехается и морщится от боли.

–Тебе нужно в больницу.

–Нет.

–Ты что, ребёнок? Не понимаешь, что тебе нужно пройти обследование?

–Твоя мама уже меня осмотрела.

–Она медсестра, а тебе нужно показаться врачу, чтобы убедиться наверняка, что твоей жизни ничего не угрожает.

–Настолько переживаешь за меня?

–Да!– с чересчур явным беспокойством бросаю я, тут же покрываясь предательским румянцем.

Он начинает усиленно пощипывать всё лицо и шею, когда Мэтт расплывается в довольной улыбке.

–Мне очень приятно это слышать, но я не поеду. Я не люблю больницы.

–Не любишь?– удивлённо приподнимаю бровь.

–Не люблю.

–И поэтому навещал Лану каждый день, пока она там лежала?– вопрос срывается быстрее, чем мне удаётся прикусить язык.

Чёрт!

–Неужели кто-то ревнует?– он улыбается ещё шире.

–Ничего подобного!

–Не стоит. Для ревности нет повода.

–Я же сказала, что не ревную.

–А я не стану делать вид, будто поверил, и повторю ещё раз: для ревности нет причин. Я ходил к ней только из-за тебя,– поражает Мэтт до крайности.

Мне требуется несколько секунд, чтобы утрамбовать его слова и тихо ответить:

–Не улавливаю логики. Меня же с ней там не было.

–Да, не было, но ты сильно переживала за свою неуравновешенную подругу, и я захотел её поддержать, пока ты валялась с температурой в постели.

Степень изумления стала ещё выше.

–Зачем?

Он протяжно выдыхает и смотрит так, будто я задала наитупейший вопрос.

–Любите вы, девчонки, чтобы вам всё по двести раз разжёвывали. Я же тебе ещё в душе всё сказал. Что непонятного?

Всё понятно. Но да, он прав. Весомая часть меня хочет услышать это ещё раз. Ещё сотни тысяч раз, чтобы я наверняка поверила, что он говорит правду, а не заливает сахарный сироп мне в уши. Однако разум напоминает, что в этом нет никакого смысла.

Правда или нет, это ничего не меняет. Я не хочу причинять боль Лане. Особенно сейчас, когда она совсем не в порядке.

–Иди сюда,– через несколько секунд томительного молчания вдруг просит Уокер.

Я остаюсь стоять на месте, как бы мне ни хотелось обратного.

–Веро́ника, подойди ко мне.

–Зачем?

–Потому что я тебя прошу.

–Это не ответ.

Он ещё раз выдыхает, всем своим видом показывая, что не собирается мне ничего объяснять, а затем опирается на локти и с болезненным стоном начинает приподниматься.

–Эй! Куда ты встаёшь? Тебе лежать надо.

–Ты же ко мне сама не идёшь.

–Ты собрался постоянно теперь меня так шантажировать?

–Шантажировать? Я ещё даже не начинал,– ухмыляется он.

Ага! Как же! Не начинал. Тогда почему я сама пришла к нему в комнату, хотя считала это далеко не самой лучшей затеей, а теперь рывком подлетаю к кровати как раз в тот момент, когда Мэтт опускает ноги на пол, порываясь встать.

–Сиди на месте, дурень!– ворчливо выдаю я, опуская руки на его плечи.

И, черт… это так приятно… Не только видеть, но и трогать его, чувствовать пальцами рельеф мышц, соприкасаться кожа к коже. Она у него смуглее моей. И такая тёплая. Нежная. Ещё лучше, чем я запомнила.