–А потом додумался косичку заплести.

–Косичку?– наконец она возвращает взгляд к моему лицу.– Так это ты её сделал?

–Конечно, я. Кто же ещё? Ты на тот момент уже была в полном ауте и пускала слюни на унитаз.

–Господи! Какой позор! Со мной такое впервые в жизни было.

–Со мной тоже. Прежде мне приходилось раздевать девушку только перед сексом, а не для того, чтобы отмывать её в ванной от рвоты.

А теперь лицо мегерки стопудово должно было покрыться моим любимым румянцем. Жаль, не разглядеть его во тьме. Но зато я чувствую, насколько оно горячее, когда Веро́ника вновь прижимается щекой ко мне.

Несколько секунд молчит, учащённым дыханием раскатывая жар по всему моему телу, а затем вполголоса произносит:

–Спасибо, что мучился со мной в ту ночь.

Игнорируя боль в районе рёбер, поворачиваюсь на бок и вдавливаю в себя тельце Веро́ники так, будто желаю пропустить её сквозь себя.

Хотя на деле я сам хочу войти в неё. Резко. Мощно. Незамедлительно. Но так как сейчас любая физическая активность мне действительно не по силам, приходится довольствоваться, мать их, обнимашками.

–Да не мучился я с тобой. Скорее, злился на твою безрассудность. Ну и веселился немого тоже. Особенно с утра, когда ты вновь превратилась в сварливую буку.

–Прости за это. Я была несправедлива к тебе.

–Да я понимаю. Ты просто в очередной раз увидела во мне Алекса.

–Но ты не он,– быстро и уверенно выдаёт мегерка.

–Да что ты говоришь? А то я не знаю,– усмехнувшись, соединяю кончики наших носов.

Бля*ь, она так пахнет. Сдохнуть можно от кайфа. Каждый вдох – микрооргазм. Не иначе.

–Я имела в виду, ты не такой, как он. Совсем не такой,– добавляет она чуть тише и зарывается пальцами в мои волосы на затылке.

И от этого простого прикосновения я испытываю ещё один экстаз, от которого в груди всё сокращается и безумно пульсирует, сбивая дыхание. Рвёт его. Переплетает с её выдохами, будто создавая вокруг нас невидимую электрическую зону.

Одно движение – и током бьёт все конечности. Одно соприкосновение тел – взрывает все молекулы. Одна встреча взглядов – выбивает пробки в голове, уничтожая все разумные мысли, оставляя лишь желание – впиться в её сладкий ротик поцелуем и не отпускать его из плена до самого утра.

И я бы сделал это. Не колеблясь. Если бы её болтливый язычок помолчал секундой дольше.

–И прости меня за машину. Я не должна была портить её. Это было уже слишком,– виновато бормочет Веро́ника, затрагивая тему, которой я не хочу касаться.

–Забей. Это просто машина.

–Не ври. Я же видела, что для тебя это не так. И мне очень жаль, что поцарапала её. Прости.

–Извинения приняты.

–Нет. Мне этого мало. Я хочу оплатить ремонт.

–Только если натурой.

–Мэтт, я серьёзно.

–Так я серьёзно.

–Я дам столько денег, сколько нужно.

–Я по жопе тебе дам, если ты ещё хоть раз заикнёшься о деньгах.

И в подтверждение своих слов ловко ныряю рукой под её халат и шлёпаю по попке, в ту же секунду едва не захлёбываясь воздухом.

–Ты что, мать твою, ещё и без трусов?– повысив голос, спрашиваю я.

Если мой член до этого был просто в напряге, то сейчас его к чертям расхерачит от мощного притока крови.

–Да. Без. Поэтому руку свою убери с моего зада!

И не подумаю! Да и думать мне сейчас, собственно, нечем. Мозг ещё пару секунд назад сказал: «Аривидерчи!».

Веро́ника ни возразить больше ничего не успевает, ни плотно сжать ноги вместе. Она только охает и округляет глаза, когда я укладываю её на спину и телепортирую руку к её промежности. Гладкой. Нежной. Горячей. И пи*дец какой мокрой. Аж по бёдрам стекает. Умом тронуться можно!

–Мэтт, не на-а-адо!– вскрикивает она сквозь протяжный стон и цепко обхватывает моё запястье.

Но это нисколько не мешает мне нащупать чувствительный комочек и начать описывать по нему спиральные круги.

–Прекрати! Убери руку!

–Не могу… Вот реально не могу,– с хрипом выдыхаю я, упиваясь прикосновением к её мокрой плоти.

Честно, не хотел я ничего с ней делать сегодня. Не после у*бков, что напугали её, но как тут устоять, раз она сама так течёт?

Правильно: никак!

Совсем башню сносит. Разум на ошмётки рвёт, всю сдержанность порет. Игнорируя её сопротивление, я раздвигаю её нижние губы и ныряю внутрь сразу двумя пальцами.

–Не лезь туда!– то ли скулит, то ли стонет мегерка, пытаясь остановить меня, но теперь уже как-то совсем неубедительно.

–Поздно, Веро́ника, я уже там. И даже конец света не заставит меня выбраться оттуда.

И я ни капли не вру! Хер меня кто заставит вытащить из неё пальцы. Там так влажно и тесно, что от одной мысли оказаться в этом раю членом я готов кончить, как озабоченный подросток.

–Нет, нельзя…

И это её «нельзя» вместо «не хочу»– последнее, что я успеваю услышать перед тем, как напасть на её рот с поцелуем.

Едва наши языки сталкиваются, матрас будто исчезает из-под тела. Я улетаю. Глаза закрыты, но внутреннюю сторону век ослепляет вспышками. Разноцветными бликами, что окончательно выбивают из равновесия. И я наступаю, захватываю, оккупирую её рот. Она пытается сопротивляться, но увы. Силы неравны. Проникаю языком глубоко, безжалостно, без возможности сделать вдох, не собираясь сдаваться, пока она не покорится.

Говорю же: совсем тормоза отказали. Ни одной здравой мысли. Ни одного шанса остановиться.

Да и как это сделать, если с каждым проникновением пальцев в Веро́нику, она начинает стонать всё громче и целовать в ответ так жадно, словно её тоже накрыло, как и меня.

И это явно так.

От удовольствия всё стеснение с запретами вылетели из головы, позволяя её телу расслабиться. Веро́ника разводит ножки шире и, тихо постанывая сквозь поцелуи, начинает двигать бёдрами навстречу моим пальцам.

О*уенно! Мучительно и сладко одновременно. Слишком сильно. Но мне всё равно хочется больше.

–В руку возьми,– оторвавшись от её губ, требовательно шепчу я и сталкиваю нас лбами.

Веро́ника с трудом открывает глаза, ослепляя своим внутренним сиянием. Он горит в ней ярким пламенем, помимо той же похоти, что до боли стягивает всё ниже пояса.

–Член в руку возьми,– повторяю я и кусаю её нижнюю губу.

Легонько. Почти неощутимо. Но лишь до момента, когда Веро́ника забирается ладошкой в штаны и я чувствую долгожданный обхват на стояке. Тогда я едва не прокусываю до крови её нежную мягкую кожу.