через узкое отверстие в корневой нервюре крыла, поэтому чтобы попасть в туалет, расположенный в задней части самолёта, приходилось приложить немало усилий. Там же в некоем подобии гамака лежал верхний стрелок, а в самом конце — хвостовой. Седьмой человек, бомбардир, лежал на животе за куполом из оргстекла в носовой части самолёта. Оттуда он также должен был управлять пулемётом до и после бомбардировки. При несчастном случае бомбардир должен был эвакуироваться через люк в днище, слишком узкий для человека с парашютом на спине. В целом безопасная эвакуация с «Ланкастера» была организована достаточно плохо, и шансы выжить при падении были значительно ниже, чем у экипажей других бомбардировщиков.

Однако главное, за что в сравнении с русскими и американскими самолётами критиковали «Ланкастер», это низкая крейсерская высота полёта. Поэтому в дневное время он был лёгкой добычей как для средств ПВО, так и для истребителей противника. «Авро Ланкастер» можно было использовать только ночью.

Когда заместителя Бомбардировщика Харриса Роберта Саундби ознакомили с планом ковровых бомбардировок, первой целью которых должен был стать Дрезден, он изрядно удивился. Этот город не являлся промышленным центром, а его стратегическое значение, не считая некоторых железнодорожных перевозок, было весьма ограничено. Дрезден был прежде всего культурным центром, своего рода немецкой Флоренцией — с театрами, музеями, парками и большим старым городом, где располагались здания в стиле Ренессанс, датированные XIV веком. Однако во время инструктажа экипажей самолётов об этом не сказали ни слова, взамен лётчики услышали о миссии большой стратегической важности и что врага нужно атаковать там, где он менее всего ожидает.

В дополнение к группе самолётов наведения, состоящей из более мелких истребителей, в операции должны были принять участие «Ланкастеры» из Королевских ВВС и американские «Летающие крепости» В-17. Бомбардировка должна была проводиться тремя волнами.

Первая волна, состоящая из 254 «Ланкастеров» во главе с ведущим самолётом, на котором была изображена огромная буква «U» (англ. uncle — дядя), вылетела 13 февраля в 17:20. Бомбовые отсеки самолётов были загружены 500 тоннами фугасных бомб и 375 тоннами зажигательных.

Этот развёрнутый строй медленно покачивался в воздухе, заполняя небо, и проник на материк в районе реки Соммы на высоте около пяти с половиной тысяч метров. По правому борту остался разрушенный курортный город Ле Трепор со знаменитым пляжем для купания. По левому тянулись крутые известняковые скалы портового города Булонь, где тысячи жителей вздохнули с облегчением, поняв, что на этот раз настала не их очередь. Затем самолёты двинулись дальше в направлении Кёльна над облачным покровом, который казался сплошным.

Кабина пилота располагается сзади, его лицо скрыто очками и кислородной маской. Правая рука слегка опирается на медную палку, левая — на дроссель. Взгляните на приборы: давление масла — счётчик бензина — кислород — тахометр. Пилот регулярно осматривает небо, пристально рассматривая область у солнца, где чаще всего прячется враг. Штурман периодически сбрасывает пучки алюминиевых полосок через небольшую шахту в полу. Они обеспечивают сильное радиолокационное эхо, которое должно сбить с толку немецкую систему ПВО.

Около 22:04 группа самолётов наблюдения влетает в Дрезден. Погода прояснилась, и лётчики видят мерцание Эльбы, безмятежно протекающей по городу. Здесь нет ни прожекторов, ни пушечного огня. На железнодорожном вокзале различим небольшой локомотив, который тихо отъезжает от станции. Насладившись видом, в 22:15 экипажи выпускают зеленые световые бомбы, которые обозначат местоположение города для бомбардировщиков, прибывающих на одиннадцать минут позже.

Жужжание гидравлики бомбовых люков. «Держим указанный курс… Приготовились… Бомбы сброшены». Бомбёжка продолжается уже 17 минут. После освобождения от тяжёлого груза самолёты немного пикируют вниз, а затем с гулом взмывают в небо на полной мощности. Бомбы небольшими партиями следуют за ними, поле чего разделяются слоями и падают вертикально на землю. В одном из самолётов корреспондент «Домашней службы Би-би-си» записывает разговоры на плёнку. Один из членов экипажа не смог скрыть своего волнения: «Ей-богу, это выглядит как чертовски хорошее шоу». Другой подтверждает: «Лучшее, что я видел». А потом третий с недоверием в голосе говорит: «Посмотри на этот пожар! О боже!»{320}.

Вторая волна бомбардировщиков прибывает через три часа, сразу после того, как пожарные приступили к тушению пламени.

Дрезден был совершенно не готов к воздушным ударам, бомбоубежищ там практически не было. Никто не мог представить, что этот прекрасный город будет выбран в качестве цели для воздушной атаки. Напротив, многие верили, что союзники сделают его столицей Германии после окончания войны, даже ходили слухи, что у Черчилля в Дрездене жили родственники{321}.

Население Дрездена, насчитывавшее 630 000 человек, увеличилось более чем в два раза после большого наплыва беженцев с Восточного фронта. Они поселились в огромном палаточном лагере в городском парке рядом с зоопарком. Здесь они чувствовали себя в безопасности. Хотя сирены выли непрерывно и постоянно, это всегда было связано с полётами над городом по пути к другим бомбовым целям, и только самые нервные уходили в подвалы. «Паровое отопление в Дрездене ещё весело посвистывало. Звякали трамваи. Свет зажигался и гас, когда щёлкали выключатели, — писал американский писатель Курт Воннегут, который в то время содержался в качестве военнопленного в городе. — В Дрездене даже ни одно стекло не треснуло»{322}.

Несмотря на немецкое отступление на Восточном фронте, в этот вечер в городе царила своего рода праздничная атмосфера. Фастнахт, последний день перед Великим постом, многие дети и взрослые были одеты в красивые наряды и карнавальные костюмы. Ночная жизнь кипела вовсю: гала-представление цирка Сарассини на Рыночной площади было уже в самом разгаре, на это зрелище пришли посмотреть две тысячи зрителей. Лишь немногие из них заметили авиационную тревогу; сирена взревела буквально за несколько минут до того, как самолёты наведения начали сбрасывать светящиеся бомбы на город.

Первая атака была сосредоточена на извилистых улочках Старого города. Сначала сбрасывали фугасные бомбы, чтобы разрушить крыши зданий и разбить окна. Затем пускали в ход зажигательные бомбы. Во второй атаке для дальнейшего распространения огня использовали блокбастеры. Затем последовала ещё одна партия зажигательных бомб.

Вскоре огонь поднялся более чем на две тысячи метров в воздух и образовался огненный шторм — такое почти метеорологическое явление, когда отдельные очаги горения соединяются в один обширный, воздух над ним сильно нагревается и начинает подниматься. Воздух ревёт, а на всех улицах вокруг пропадает кислород. «В разгар шторма подняло фронтоны домов, которые ещё не были охвачены огнем, закружились в воздухе балки и доски для плакатов. В трамвайных вагонах плавились стекла, в подвалах пекарни кипели запасы сахара», — рассказывает немецкий писатель Винфрид Георг Зебальд. Он