разочарованием. Даже если я поддамся искушению делить с ней постель и время от времени ужинать вместе, она, в конечном счете, перерастет полный отчуждения формат взаимоотношений, который я мог ей предложить, и возненавидит меня еще больше.

– Напрасно я сюда приехала. – Она подняла голову и посмотрела на луну на усыпанном звездами небе.

Она была так великолепна в это мгновение, как настоящая Персефона, что мне захотелось наплевать на все обстоятельства, сгрести ее в охапку и трахать всю ночь напролет.

Глядя на нее с безопасного расстояния – достаточно большого, чтобы не вдыхать ее пьянящий аромат и не касаться бархатистой кожи, я согласился с ней.

– Да, напрасно. Я возьму тебя только на моих условиях, Цветочница.

Моя жена повернулась ко мне лицом.

– Это не входило в условия контракта.

Я повел плечом и ответил ей теми же словами, которые она бросила мне, когда я выразил недовольство нашим соглашением.

– Подай на меня в суд.

– К судебному иску не придерешься. Я несколько раз его перечитал. – На следующий день Дэвон передал мне стопку бумаг, пока мы сидели за кофе, омлетом и выпечкой. Мы расположились на заднем крыльце и наблюдали, как лошади скачут по полю, разминаясь перед грядущим днем.

Я просмотрел бумаги, поднеся кружку кофе к губам.

– Я потратил безобразное количество денег на освоение арктического шельфа. Я не стану замораживать этот проект только потому, что у Эрроусмита встает от перспективы увидеть, как я банкрочусь.

– Мы не обанкротимся, – вмешался Хантер, намазывая джем из инжира на теплый круассан. Мой братец-клоун согласился оставить свою жену на время завтрака, чтобы мы смогли поговорить о делах. – Я проверил цифры. Остановка бурения в Арктике ударит по нашему кошельку, но мы сумеем выдержать удар. Рост капитала прекратится на последующие четыре года, но мы все равно сможем зарабатывать деньги.

– Я здесь не для того, чтобы зарабатывать. А для того, чтобы завладеть миром, – возразил я.

– Может статься, что у тебя не будет выбора, – настаивал Дэвон. – Если проиграешь дело в суде, тебе все равно придется прекратить бурение. И вдобавок появится куча расходов на оплату услуг адвокатов и очередная пиар-катастрофа. А еще отец, который выгонит тебя с поста генерального директора, настроит против тебя правление и назначит Хантера всем заправлять. Без обид, Хант.

– Я не в обиде. – Пожал плечами Хантер. – Я не хочу быть генеральным директором. Ты знаешь, как такое напряжение может сказаться на моей коже? – Он потер подбородок костяшками пальцев.

– Мы всегда можем мыслить нестандартно. И под этим я подразумеваю – отправить Эрроусмита в стандартный ящик. – Сэм закурил сигарету, даже не притронувшись к еде. Сомневаюсь, что он может переварить что-то, кроме мяса, пива и никотина.

Дэвон вежливо улыбнулся.

– Сдается мне, я не хочу присутствовать при этом разговоре. Позвольте откланяться, джентльмены. – Он встал и пошел обратно в дом.

Сэм бросил на меня косой взгляд. Этот кровожадный ублюдок всегда был настроен ломать спины.

– К сожалению, Эрроусмита убивать нельзя. Ответная реакция будет масштабной, все стрелки укажут на меня, а у СМИ начнется настоящее раздолье. К тому же у него есть дети.

– Когда это у тебя появилась совесть и ты начал беспокоиться о детях? – спросил Сэм.

– Просто ты не встречал этих маленьких дьяволов. Если с их родителями что-то случится, их никто не захочет усыновить.

– Ладно. Пусть живет. Я все равно могу продемонстрировать силу.

– Угрозами физической расправы ты мало чего добьешься. – Я бросил бумаги на стол. – Ему кое-что известно обо мне, и я хочу посмотреть, как он собирается это использовать. Нужно действовать осторожно.

– Что он может о тебе знать? – Хантер наклонился вперед. – Ты идеален до омерзения. Чертов папин mo orga. Что это вообще может быть?

Я улыбнулся.

– Давайте без криминала. И хватит об этом.

– В таком случае я согласен с Уайтхоллом в том, что нужно замять вражду, – признался Сэм, бросив зажигалку на стол. – Он начнет судебный процесс. Ты сможешь сцапать его через несколько месяцев, когда все успокоится. А пока лучший вариант – найти общий язык с «Зеленой жизнью».

– Киллиан никогда не прогнется. – Покачал головой мой брат.

– Отступление не означает повиновение. – Сэм встал. – Если Килл хочет одержать победу, ему нужно действовать с умом. Это лишь первый раунд из многих. История не помнит битву. Только имя человека, который нанес завершающий удар.

Сэм не ошибался.

Вот только он не знал, что именно Эндрю Эрроусмит и нанес последний удар, прежде чем наши пути разошлись много лет назад.

Что же на этот раз? Я не перестану наносить удары, пока он не потеряет сознание.

Четырнадцатая

Персефона

Мой муж с завидным упорством избегал меня в течение всего первого дня нашего пребывания на ранчо.

Он пропустил совместный обед и ужин, не пошел с нами на прогулку по лесной тропе и много времени проводил со своими лошадьми.

Была ли я разочарована? Да. Позволю ли, чтобы это испортило мне выходные? Черта с два. К своим двадцати шести годам я нечасто выезжала за пределы Бостона, и сейчас мне выпала прекрасная возможность хорошо провести время с друзьями.

Впервые с тех пор, как вышла за Пакстона, я не была на мели. Мне не нужно было озираться на улице из страха, что на меня внезапно нападут. Моя жизнь изменилась к лучшему, какой бы пустой она ни казалась без полноценного присутствия Киллиана.

В последний день на ранчо Белль объявила, что хочет покататься на лошадях в девичьей компании.

– Но ты же не умеешь ездить верхом. – Эшлинг, извечный голос разума, склонила голову набок.

Белль пожала плечами и закинула вишенку в рот, сидя за столом во время завтрака.

– Ну и что? Ты можешь меня научить. К тому же я много на ком скакала в своей жизни, только не без защиты. – Она подмигнула. – Безопасность превыше всего.

– Спасибо, что испортила завтрак. – Сейлор отсалютовала Белль стаканом апельсинового сока.

– Нет, ну правда, кто ездит на ранчо и не занимается верховой ездой? – поинтересовалась Белль.

Моя сестра была права.

– Киллиану не понравится, если мы возьмем его лошадей, – предупредила Эш.

– Киллиану вообще ничего не нравится, – огрызнулась я слишком резко.

Сейлор фыркнула в свой апельсиновый сок.

– Вот уж точно. А вообще я думаю, что это отличная мысль. Не только потому, что это разозлит мужа Перси, но и потому, что возможность покататься на таких лошадях, как у Киллиана, выпадает нечасто. Каждая из них стоит по триста тысяч или