мне делать, тетушка Тильда? – прошептала я.

Она не ответила.

Я взяла телефон, чтобы написать сестре. Спросить у нее, помнит ли она те дни, когда тетушка водила нас на карнавал. Как мы сходили с ума от радости.

К моему удивлению, меня ждало новое сообщение.

Сообщение от номера, который еще не ответил на двадцать семь моих сообщений, что я отправила ему, пока планировала нашу свадьбу.

Киллиан:

Это больше не повторится.

Я прекрасно понимала, что он имел в виду, но все равно решила надавить на больное место. Еще немного выманить его из пещеры.

Я:

Ты про секс или то, что было потом?

Киллиан:

Про то, чем я не горжусь.

Почему это он не спал в пять утра? Может, ему было не заснуть после вчерашнего вечера, как и мне.

Я села в глубокое кресло на балконе и потерла лоб.

Я:

Это не ответ на мой вопрос.

Киллиан:

Мой срыв был неуместен.

Поняв, что и так слишком сильно на него надавила (я ни разу не слышала, чтобы мой муж перед кем-то извинялся), я сменила тему.

Я:

Тетушка Тильда, которая дала мне имя, однажды сказала мне, что каждый раз, когда я вижу на небе одинокое облако, она наблюдает за мной. Сейчас за окном всего одно облако.

Положив телефон на столик возле кресла, я встала и занялась утренним делами. Почистила зубы, завила волосы и оделась, зная, что мой муж ни за что на свете не удостоит меня ответом.

Когда я снова подошла к столику на балконе, предварительно включив кофеварку, то заметила, что на экране телефона загорелось входящее сообщение.

Киллиан:

Ты что, под кайфом? Трезвость не была прописана в контракте только потому, что я счел это само собой разумеющимся.

Я издала смешок и напечатала ответ.

Я:

Выгляни в окно. Неужели ты не видишь?

Киллиан:

Твою мертвую тетю на облаке? Нет, не вижу.

Я:

Она не НА нем. Она и есть облако. Давай я пришлю тебе фотографию.

Я поднесла телефон к окну, сделала снимок идеального пушистого облака и отправила ему.

Я:

Ну что?

Киллиан:

Приятно с вами познакомиться, тетя Персефоны. Вы с ней совсем непохожи.

Я:

Ну и кто сейчас умничает?

Киллиан:

Видимо, я.

Я:

Не волнуйся, я знаю, что ты неспособен на хорошие, правильные поступки. Чувство юмора не запятнает твою порочность.

Киллиан:

Это намек?

Я:

Ты о чем?

Киллиан:

О бурении в Арктике.

Была ли мне отвратительна мысль о том, что он бурил скважины в Арктике, чтобы выяснить, есть ли там нефть, тем самым разрушая и без того хрупкую часть мира? Конечно была. Мне было тошно даже думать о том, что это делал мужчина, которого я любила и за чей счет жила. Но я также понимала, что, заговорив с ним об этом сейчас, когда мы были только в начале пути, я никак на него не повлияю. Напротив, он, наверное, пробурит еще несколько участков, просто мне назло.

Я:

Это не намек. Думаю, моя позиция по этому вопросу предельно ясна.

Киллиан:

Батарейки предпочтительнее внедорожников.

Я ухмыльнулась, вспомнив намек на секс-игрушки, который он отпустил вчера вечером в офисе.

Я:

Верно.

Киллиан:

Загляни в свой гараж, Цветочница.

Я спустилась в гараж дома.

И, конечно же, на закрепленном за моей квартирой месте стояла новенькая «Тесла».

Он купил мне машину.

Электромобиль.

Вид транспортного средства, который, в конечном счете, разорит его бизнес.

Не упустив скрытый смысл, я дрожащими пальцами набрала мужу ответ.

Я:

Спасибо.

Киллиан:

Аккумуляторы – удел слабаков и женских прелестей.

Тринадцатая

Киллиан

Всю оставшуюся неделю мне удавалось благополучно избегать свою жену.

Это не мешало ей каждый день присылать мне сообщения о ее покойной тете, прячущейся в облаках, каждый раз, когда небо было ясным.

Ее сообщения, как и мои молитвы о том, чтобы у меня была вменяемая жена, оставались без ответа.

Персефона несколько раз предлагала встретиться, несмотря на полное молчание с моей стороны.

Мне претила мысль о том, чтобы увидеться с ней снова, поэтому я решил не думать об этом, пока не успокоюсь.

Но прошло семь дней, а мое предательское тело не выражало ни малейших признаков успокоения.

По ночам воспоминания о том, как она извивалась подо мной, распалялись особенно сильно.

Со статистической точки зрения, ограничение количества наших встреч до одной в неделю все равно гарантирует наступление беременности в течение ближайших нескольких месяцев.

Я на всякий случай составил список потенциальных дат ее овуляции и решил перестроить дни еженедельных встреч с ней, чтобы подстраховаться. Но я знал, что, когда мы встретимся в следующий раз, мне придется хорошенько постараться, чтобы обуздать своего внутреннего монстра.

Мне совершенно не хотелось терять контроль, когда мы впервые занялись сексом, но едва я увидел, как ее голая грудь подпрыгивает в такт моим толчкам, а розовые губки приоткрылись от желания, то лишился самообладания, за которое цеплялся, словно отчаянная фанатка Джастина Бибера, встретившая своего татуированного прыщавого кумира, и сорвался.

Я винил ее в случившемся промахе. Именно она настояла, чтобы я перестал видеться с подружками на стороне, и лишила меня возможности избавляться от моей животной натуры.

К счастью (и это весьма условно), у меня не было времени думать о моей жене. Мне нужно было подготовиться к катастрофе в обличье Эндрю Эрроусмита.

После подачи иска, Эрроусмит передал мне через своих адвокатов официальное письмо, в котором, по сути, обвинил меня в том, что я собственноручно уничтожаю нашу планету. Он позаботился о том, чтобы текст письма просочился в прессу, и все позитивные новости, которые я обеспечил себе с момента женитьбы на Персефоне, на этом милейше-святейшем ангелочке, пошли насмарку.

Но на этом Эндрю не остановился. В таблоидах, словно грибы после дождя, стали появляться заметки о влиятельном генеральном директоре из Бостона, который посещает европейских проституток, и я не сомневался, что именно Эрроусмит подкидывал журналистам такие материалы.

Он установил за мной слежку.

Хорошо подготовился. Раскрыл