себя до свадьбы. Та, увидев их прямо в женском туалете, не вынесла и отравилась таблетками, но все списали на ее хрупкую психику и мрачные стихи, которые та любила штамповать в тетрадках. Впрочем, разве не так? При чем здесь она, Сония, если парень добровольно на нее залез, а девица не умела ценить жизнь?

Или ее клиентку, у которой умер ребенок, успел наглотаться собственных отходов жизнедеятельности. Нехорошо, но ведь предыдущие четыре раза были удачными, а ошибки бывают у всех! Врачи шутят про «свое кладбище у каждого», и никого это не смущает. Сколько младенцев умерло в роддомах от микробов и просто от грубости и безразличия, — никто не считал? Зато в духовных акушерок все радостно кинут камень.

А ее сеансы, помогающие людям раскрыться и получить блаженство, о котором они в своих унылых офисах и душных спальнях и не мечтали? Да, они небезопасны для психики, как и любое снадобье, но не лучше ли смотреть на этот гнусный мир через хаотичные и яркие стеклышки калейдоскопа, а не унылое немытое оконное стекло?

Да еще эта рыжая нервы потрепала — столько лет болталась как непонятно что в проруби и снова явилась. Ну и случилось то, что должно, обязано было случиться! Может быть, и прошлый инцидент без нее не произошел бы, она будто притягивала неудачи. Конечно, они тогда, пожалуй, перегнули палку, но что она понимала в их делах?

А ведь когда-то Сония всерьез рассматривала это недоразумение как пятую в общине! Да, с таким колоритом она прекрасно подходила, ей могли подогнать отменных спонсоров, но та уперлась: не могу, мужа люблю! Да пожалуйста, зачем ему что-то знать, этому мужу? Меньше знаешь — крепче спишь, как известно.

Сония бродила по дому со стаканом холодной воды и перебирала эти сумбурные мысли, пытаясь выудить хоть что-то дельное. Едва она вспомнила про рыжую, как внутри царапнуло, очень нехорошо царапнуло. Мужу... Стоп, а что еще она говорила про этого мужа?

Тут женщина переступила порог бывшей спальни Джаниты и оцепенела, даже забыв о рыжей, — над туалетным столиком горел приглушенный свет, стояла раскрытая косметичка, стул был отодвинут, а когда Сония подошла ближе, ей бросилась в глаза расческа, опутанная длинной золотистой прядью. Но ведь они все убрали после ее госпитализации и навели порядок...

Кинувшись в комнату Риты, Сония поежилась — окно оказалось распахнуто и шарики на маленькой елке позвякивали друг о друга от ветра. Тут же она поняла, что коснулась чего-то липкого: дверная ручка была намазана медом. В будуаре Ситы не нашлось ничего особенного, кроме того, что в воздухе висел свежий запах любимых ею винтажных духов «Пойзон».

«Похоже, у меня скачет давление» — устало подумала Сония и пошла к себе, желая зарыться лицом в подушку, подальше от всех зрелищ, звуков и запахов этого поганого мира. Тут царил любимый ею полумрак и тишина, нарушаемая лишь порывами ветра. Но когда Сония зажгла лампу, то невольно вскрикнула. На окне красовалась старинная пепельница из серебра, полная воды с красными сгустками, в которой лежал кусок ткани в темных разводах...

Обернувшись, Сония вздрогнула: красавец финн стоял прямо перед ней, снова в белоснежной рубашке, приоткрывающей шею и грудь. Небрежно откинув набок челку, он протянул ей бокал белого вина.

— Ну что же, Света, вот мы и одни, — напевно сказал он и улыбнулся. Почему-то сейчас эта улыбка показалась ей жуткой и неуловимо знакомой.

— Откуда ты знаешь, что я Света?

— Да ты сама сказала, неужели не помнишь? — невозмутимо ответил парень.

— Ах да, извини, — смутилась Сония, и хотя это не слишком ее успокоило, по инерции взяла бокал. Финн коснулся ее растрепавшихся волос и сказал:

— Ничего, я все понимаю, у тебя ужасный стресс. Выпей, тебе надо расслабиться.

2012 г.

Следующая неделя прошла ни шатко ни валко: Лена не выходила ни к завтраку, ни к ужину, только оставляла еду в холодильнике, по вечерам пила зеленый чай и еле перекидывалась с мужем несколькими словами. Илья пока решил выждать и не трогал ее лишний раз. Зато Ян был в отличном настроении, уже ползал и увлеченно исследовал мир под новым углом. Вместо прежнего цыплячьего пуха у него появились шелковистые волосы с легкой материнской рыжинкой, глаза из бесцветных стали голубыми, улыбка казалась осмысленной и безмятежной. Больше всего Ян любил возиться с сушеными цветочными лепестками, апельсиновыми дольками и леденцами в блестящих ярких фантиках. Ближе к ночи Илья купал его и заодно читал вслух, пока мальчик сидел в воде на стульчике. Лена в это время занималась какими-то делами и переписывалась по интернету, и все чаще Илья оставлял ребенка спать в своей комнате.

Ближе к выходным Майя неожиданно позвала сына с семьей в гости, и Илья охотно согласился: ему показалось, что мать с ее природной интуицией способна деликатно прощупать ситуацию и дать толковый совет. Лена приняла приглашение без энтузиазма, но спорить не стала.

Всю дорогу