– Извини, мне надо было тебя предупредить.

– Ну, ты же не могла меня разбудить, чтобы сказать об этом. Все нормально. – Рита опустила глаза и начала теребить подол футболки, как провинившийся ребенок. Поэтому я еще раз повторила: – Все нормально.

– Нет, это очень страшно. Я бы тоже испугалась. Я к тебе очень привыкла. Я… я считаю тебя своей подругой, – она застенчиво посмотрела на меня.

В носу защипало, я накрыла одну ладонь другой и постаралась незаметно себя ущипнуть.

– Я тоже.

– Мы ведь будем общаться потом. Правда? Не как после лагеря, когда все обещают, но через пару месяцев забывают.

– Ну… Здесь не лагерь. Мы ведь уже взрослые. В нашем возрасте даже один хороший друг встречается редко и стоит миллиарды. Будем беречь друг друга. – Мы обнялись. – Извини, если обижаю тебя. Я бываю такой грубой, так легче. Но я работаю над собой.

– Я вижу. Говори обо всем, что тебя ранит, я не буду осуждать. Главное, не замыкайся.

Нам вдруг захотелось как-нибудь по-детски глупо скрепить дружбу. Браслетики, клятва на крови – что-то такое. Тут Рита вспомнила о «секретиках». Мы в детстве во дворе тоже их делали: клали под стекло цветочки, бусинки, монетки и закапывали их. Только сейчас мы решили не закапывать их в землю – все равно через два месяца нас тут не будет, а сделать друг для друга что-то типа капсулы настроения и открывать, когда будет одиноко или грустно. Взяли по тканевому чехлу из-под солнцезащитных очков и пошли на пляж – собрать какие-нибудь камушки, ракушки.

На улице было тихо и очень темно – как будто картинку с джунглями залили темно-синими чернилами. Поблескивающее море было похоже на разлитую нефть.

Сначала мы переговаривались шепотом и смеялись, закрыв рот, но потом поняли, что никто нас не услышит из-за грохота волн.

– Кто там?

Я и не заметила, как близко подошла к пещере.

Почему-то замерла и проигнорировала вопрос. Но он спросил снова:

– Эй, кто здесь?

– Это мы с Ритой. Роза и Рита. – Я заговорила шепотом.

Вроде бы нам не запрещалось разговаривать с тем, кто в пещере. Но мне все равно казалось, что я что-то нарушаю.

– Роза, это ты?

Пещера была глубокой, я бы назвала ее каменной ямой. С глубины где-то трех метров он нас не видел. Лина рассказывала, что она спускалась вниз по веревочной лестнице, но на ночь Адам убирал ее.

– Я. – Я позвала жестом Риту, которая брела вдоль отступившего моря, внимательно вглядываясь под ноги. – Как ты там?

Я заглянула в пещеру. В жуткой и душной темноте слегка виднелись его лицо, руки и голени, как будто бы месячный грязновато-коричневый загар смылся и он вновь стал бледным офисным работником.

– Пить хочу. Можешь принести?

– Как думаешь, мы можем принести ему воды? Это не запрещено? – спросила я у Риты.

В любом случае я бы принесла. Но мне хотелось, чтобы он видел, что мы задумались. Чтобы хоть раз вежливо сказал «пожалуйста», а потом искренне поблагодарил.

– Я надеюсь, что не запрещено. Обезвоживание – это же опасно…

– Рита, сходи, пожалуйста! – крикнул он.

Голос Антона был хрипловатый, очень живой. Чувствовалось, что сейчас он – это он, а не сдерживающий себя актер.

Рита побежала наверх, а я осталась.

– Там жарко? Я думала, в пещерах прохладно…Ты уже все выпил? Или про запас просишь?

– Блять, что все? Я здесь сижу без воды уже хрен знает сколько. Мне ничего не дали.

– Значит, это часть твоего наказания.

– Мучиться от жажды, когда даже ночью плюс тридцать?!

– Тебе страшно?

– Ты – сука! Думаешь, это забавно?

– Думаю, что это интересный опыт.

– Тогда окажешься здесь после меня.

– Посмотрим. Ой! Рита идет не одна. Кажется, с Адамом…

– Блять!

– Я пошутила.

– Я ведь могу вылезти и…

– И?

– Да пошла ты!

– Хорошо, мы сейчас уйдем, и ты не получишь воду.

Но я осталась, просто немного отошла от пещеры. Рита вернулась с полуторалитровой бутылкой воды, парой бананов и подсохшей булочкой.

– Рита – ты ангел.

И тут мне стало так стыдно за то, что я издевалась над ним. Я наблюдала за Ритой – ведь нет ничего сложного, чтобы молча сделать что-то приятное, но мне всегда так тяжело перешагнуть этот порог. Кажется, что после этого я прогнусь, стану податливой, как пластилин, и все будут лепить из меня, что захотят. Проще нагрубить, съязвить, уколоть.

– А тебе не страшно, что вода с приливом затопит пещеру? – спросила я, вместо того чтобы извиниться.

– Тебе тоже сладких снов!

Глава 19. Ремедиос Варо. «Гармония»

Следующей в домик Адама была приглашена Рита. Тогда моя теория, что он приглашает от менее талантливых к более, провалилась. Рита рисовала гораздо лучше Макса и Леры… Может быть, он просто вытаскивает листочек с именем? Или первыми идут те, из которых легче что-то слепить?

Я завидовала, даже Рите. Ненавидеть ее было трудно, скорее, я ненавидела себя за то, что пыталась оправдать ее приглашение раньше меня ее же недостатками. Так и не заснув (на этой неделе ночи были особенно душными), я вышла на улицу и, конечно же, столкнулась с Антоном.

– Злишься, что сейчас не ты там?

– А ты? Не злишься?

– Я? – он неподдельно удивился. – Я туда и не стремлюсь.

– Ага.

Мы замолчали. Он, как будто бы это стало нашей традицией, присел на ступеньки у порога моего домика.

– Как думаешь, есть какая-то система?

– Хочешь оправдать себя? «Почему не я, почему не я…»

– Нет. Да… Наверное, да, если честно.

– Есть одна догадка, но я не буду ее тебе рассказывать. Ты с ней не согласишься.

– Ну скажи.

– Нет.

– Зачем тогда упоминал? Чтобы я бегала за тобой и упрашивала рассказать?

– Хотел послушать твои догадки.

– У меня их нет.

Он расчесывал комариный укус на щиколотке, и я увидела новую царапину на внешней стороне ладони.

– Тебе нравится себя истязать? – Я провела пальцем по его ладони.

Антон отдернул руку, удивленно потер царапину, как будто только что ее увидел, послюнявил палец, протер кровь и провел по ней внутренней стороной футболки. Механически, заученно.

– Почему тебя так затронули слова Лёвы? Ты поверил, что он может убить кого-то?

– А ты нет?

– Ну, может быть, на секунду поверила.

– А я чуть дольше секунды.

– И?

– Что «и»?

– Почему наши диалоги похожи на блицопросы?

– Почему?

– Перестань! Ты можешь хоть раз дать развернутый ответ?

– Потому что я уже слышал подобную фразу, и это была не шутка.

– Но ты не расскажешь.

– Не расскажу.