усиками возобновилась, и, наблюдая за ними, я почувствовал внезапное убеждение, что эти дурно воспитанные муравьи-змееборцы пришли купить меня у хозяина. Несмотря на бедственность моего положения, я боялся, что меня отдадут в руки столь непривлекательных насекомых, ведь, по правде говоря, я был очень невысокого мнения об их натуре. В них не было ничего от утонченности и непринужденности манер, отличавших кавалеристов, они скорее напоминали мне вульгарных, развязных коммерсантов, приехавших на прогулку.

Вскоре обе стороны, похоже, пришли к какому-то соглашению, и кавалеристы сели на своих стремительных жуков и сопроводили своих синеголовых гостей (которые, вскарабкавшись на свое отвратительное средство передвижения, сильно напоминали толпу шумных туристов, садящихся на экскурсионный поезд) по одной из тропинок, ведущих в лес.

ГЛАВА VII

На следующее утро, с рассветом, я обнаружил, что все поселение бодрствует и что, похоже, происходит всеобщее перемещение кавалеристов к реке. После необычайно обильного завтрака меня передали в распоряжение моего мрачного погонщика и повели к лесной арене, где и начались все мои неприятности. Мой хозяин, который парил вокруг меня на изящной белой колибри, на которой он выезжал только по государственным делам, казалось, оглядывал меня критическим взглядом и не раз давал моему наезднику подсказки, чтобы я собрался, поднял голову и зашагал резвее.

Возможно, это должно было подтвердить мои прежние подозрения, что меня гонят на рынок, но, как ни странно, это произвело совершенно иной эффект на мое сознание.

Я уже говорил, что недавно у меня были приступы легкого бреда, во время которых я совершенно забывал о своих нынешних плачевных условиях и представлял себя на том почетном посту, который занимал дома. Когда я шел по узкой лесной дорожке с расправленными плечами и высоко поднятым подбородком, мне вдруг показалось, что я прохожу среди толпы восхищенных людей в Глазго и с достоинством приближаюсь к президентскому креслу. Автоматически я начал, запинаясь, репетировать части речи, которую я подготовил для этого великого события.

Однако, как только я вышел на открытое пространство, поразительная новизна представшей передо мной сцены вернула мой разум из его блужданий. Маленькая арена была заполнена бесчисленными кавалеристами, которые не только занимали высокий, расположенный террасами вал, возведенный по всему периметру мощеной поляны, как ярусы амфитеатра, но и заполонили все точки обзора среди покрытых листвой стен. По сути, незанятыми оставались только гладкие, колоннообразные стволы деревьев, опоясывающие открытое пространство, и несколько крупных ветвей над головой. Все остальное было окрашено в розовые и белые тона огромной толпой кавалеристов, так что листва напоминала яблоневый сад в пору цветения.

Я едва успел занять отведенное мне место в центре круга, когда через одну из узких прогалин в лесу появилась процессия, которая затмила все, что я видел до этого.

Несколько десятков огромных змей, большинство из которых были питонами или анакондами длиной более двадцати футов, скользнули в отверстие по двое или трое в ряд, как поезда, въезжающие на конечную станцию в Лондоне. Их спины были сине-белыми от плотных толп манифестирующих (я чуть не сказал "шумных") змееводов, а за этими огромными партиями туристов следовали многочисленные меньшие партии, верхом на гремучих змеях, коралловых змеях, змеях-хлыстах и почти всех видах змей, представленных в Южной Америке.

На какое-то время мне показалось, что я стою на маленьком острове, окруженном извивающимся морем змей; однако, хорошо зная, что все это дело было организовано моими могущественными хозяевами, я почти не испытывал тревоги, но смутно задавался вопросом, где найдется место для такого огромного наплыва посетителей, ведь театр под открытым небом, казалось, был заполнен до отказа.

Два первых удава, извиваясь, добрались до ближайшего дерева и спирально обвились вокруг него, один над другим, образовав, таким образом, несколько галерей на протяжении примерно десяти футов вверх по стволу. Большинство других крупных питонов последовали их примеру, а все более мелкие змеи взметнулись вверх по деревьям и ползучим растениям, окружавшим открытое пространство, и через несколько минут превратились в ряд чудесных висячих мостов, густо заполненных зрителями, которые сплошь покрывали стены леса.

Я был настолько увлечен наблюдением за этим удивительным зрелищем, что не заметил нескольких прирученных животных, которых привели с собой змееводы, пока не почувствовал очень неприятный запах и вдруг не обнаружил рядом с собой исхудалую и очень большую обезьяну-ревуна. Эта обезьяна, казалось, совершенно не была потревожена моим присутствием и сидела себе спокойно на белой земле, усердно почесывая свои лохматые, взъерошенные бока.

Я также обнаружил, что кавалеристы только что вывели на арену две лучшие рабочие упряжки броненосцев, а рядом с ними на земле растянулся несчастный трехлапый ленивец, который потерял половину своей шерсти и, похоже, находился на последней стадии чахотки.

Почти перед тем, как новоприбывшие заняли свои места, меня заставили встать с одной стороны, а броненосцы и ленивец, после того как их поместили в центр кольца, были тщательно осмотрены моим вождем и его гостем. Было совершенно очевидно, что ведутся определенные переговоры, но я с трудом верил, что мои хозяева окажутся настолько глупыми, что обменяют обе свои лучшие команды обученных и хорошо откормленных броненосцев на больного трехлапого ленивца.

Очевидно, однако, что в коммерческих вопросах кавалеристы не шли ни в какое сравнение с неугомонными синеголовыми, потому что вскоре после этого все стадо броненосцев было отогнано в ту сторону, откуда пришли гости, а несчастный ленивец, сопровождаемый вооруженной стрекозой, медленно и мучительно уползал в сторону поселения кавалеристов.

Оглядевшись, я заметил, что большинство муравьев, которые до сих пор проявляли мало интереса к происходящему на арене, словно уселись на свои места, как зрители в театре при объявлении какого-то популярного выступления.

Теперь меня снова вывели в центр и заставили опуститься на руки и колени рядом с дурно пахнущим ревуном, который был размером примерно с собаку породы колли. Казалось, что меня собираются обменять, как броненосцев, и страх, который я испытывал во время первого визита змеиных всадников, теперь значительно усилился, потому что истощенное и запущенное состояние их несчастных питомцев слишком ясно показывало, что они гораздо худшие хозяева, чем кавалеристы. И все же, несмотря на инцидент, свидетелем которого я только что стал, я все еще надеялся, что очевидная разница в стоимости обмена между мной и угрюмым мохнатым рыжим ревуном станет препятствием для любой подобной сделки. В этом случае событие показало, что я сильно ошибся в своих ожиданиях, и что в оценке собственной внутренней ценности я был совершенно не в теме.

Вскоре после того, как мой погонщик заставил меня опуститься на четвереньки, бок о бок