Уэйд пояснил, что это короткая остановка, прежде чем они отправятся в Нью-Йорк и еще бог знает куда по работе. Я больше никогда не увижу Уилла, и знание этого делало что-то странное с моими внутренностями.

– Не за что, Фиалка.

– Ну пока, Защитник.

Джош

Элси вышла из машины, забрав те немногие вещи, что взяла с собой в Нэшвилл, а вместе с ними и частичку моей души. Я видел конфликт в ее глазах, ведь из нас двоих только она думала, что мы больше никогда не увидимся.

Черта с два, Фиалка.

Щелчок затвора камеры раздался справа от меня, я неохотно повернул голову в сторону Уэйда, отрывая взгляд от ускользающей в толпе людей девушки.

– Какого хрена тебе надо? – рявкнул я.

– Я сделаю фотоальбом и подарю его на вашу свадьбу, – ухмыляясь от уха до уха, заявил тот. – Твое лицо просто шедевр людских страданий. На тебя больно смотреть. Почему ты просто не скажешь ей о своих чувствах?

– Я не знаю как.

Я мог обезоружить двух людей одновременно менее чем за три секунды, попадал в цель, движущуюся на расстоянии сотен ярдов без промаха в девяти случаях из десяти, рисковал своей жизнью сотни раз без малейшего проблеска страха. Но ужас, который испытывал при мысли, что Элси меня отвергнет, был нечеловеческим, он обретал ощутимые очертания и выжимал кислород из легких, доводил до отчаяния и уничтожал любое понятие о спокойствии.

– Не мое дело, но она никогда не смотрела на него так, как смотрит на тебя, – сказал Уэйд.

Мы ни разу не обсуждали отношения Дэмиена и Элси, мы вообще мало говорили о чем-то, помимо работы и дурацких подколов, особенно обходя стороной тему душевных терзаний. Не уверен, что при всей своей дотошной наблюдательности Уэйд вообще имел понятие, насколько все запущено. Но раз он открыто показывал, что ему не все равно, я не стал менять тему.

– И как она смотрит?

– Как будто остальных людей вокруг не существует, брат. – В самом деле? – Вы оба боитесь признаться даже самим себе, и это нормально. Но готов поспорить, что каждый раз, стоит вам оказаться в одной комнате или случайно столкнуться взглядами где-нибудь в море людей, все замирает.

Я удивленно посмотрел на друга, не уверенный в том, что он вообще говорит обо мне. Уэйд неотрывно смотрел на свои руки и больше не выглядел веселым.

Святое гребаное дерьмо.

– Иисус Христос, скажи, что эта проповедь не то, о чем я думаю! – воскликнул я почти фальцетом.

Уэйд вынырнул оттуда, где блуждали его мысли, и ударил меня кулаком в бок, почти попав в место, где под рубашкой красовался кошмарный дилетантский шов, оставленный мне на память той, которая ушла. Я не собирался ехать в больницу, надеясь, что края раны срастутся как можно более неровно, навсегда оставив напоминание о ее заботливых прикосновениях.

– Заводи гребаную тачку и поехали! – насупившись, огрызнулся Уэйд и сунул руку в карман, вынимая оттуда новую пачку своих чертовых лакричных палочек.

– Включи маячок в ее телефоне, – хохотнул я, выруливая на дорогу, ведущую по адресу, который пробил Линкольн.

Элси

Запах метро смешивался с парфюмами людей, а ветер, сопутствующий приходящим на платформу составам, обдувал мое лицо и шею, заставляя волосы путаться. Руки вспотели от волнения и предвкушения встречи с Нао, я шагнула в вагон и встала у дальней двери, рассматривая жителей Бостона с таким умилением, будто мы старые знакомые. Где-то в конце вагона плакал ребенок, парень, сидящий на противоположной стороне, ругался с родителями, здесь было так шумно, что все смешалось в одну мелодию. Я проехала всего одну станцию, прежде чем щекочущее чувство в животе вдруг сменилось чем-то зловещим. Назовите это интуицией, но я отчетливо уловила вибрации враждебной холодности, направленные на меня.

Мои глаза просканировали салон, но все выглядело вполне безобидным. Я несколько раз пробежалась глазами по присутствующим, но никто из них даже не смотрел в мою сторону – просто люди, едущие по делам в час пик, которым плевать друг на друга. Но давление, которое я испытывала, продолжало медленно нарастать в груди, все никак не утихая. Я сделала серию коротких вдохов, надеясь, что это всего лишь моя обычная паническая атака, вызванная долгим отсутствием в городе и резким пребыванием в незнакомой толпе.

Двери открылись, и, ведомая инстинктом, я выскочила на платформу, не переставая оглядываться. Что-то было не так, но я не могла понять, что именно, продолжая идти и в итоге почти переходя на бег.

– Эй, леди, это не вы уронили? – окликнул кто-то, я на ходу обернулась, не сбавляя скорости, врезаясь в других людей, и увидела парня, что ехал со мною в одном вагоне. Весь его слишком развязный внешний вид наталкивал на мысль, что такие, как он, не употребляют слова вроде «леди», а даже если и так, то от этого не стоит ждать джентльменских манер. Я опустила взгляд на предмет в его руке, похожий на кошелек, и быстро покачала головой, давая понять, что ничего не теряла. Ну, кроме самообладания и храбрости, может быть.

Рядом с моим преследователем выросла еще одна фигура; второй мужчина выглядел чуть крупнее и старше, с выбритой наголо головой, похожей на яйцо, и кулаками величиной с мою голову. И вот тут-то в углу экрана моего зрения загорелся восклицательный значок, призывающий бежать.

Я развернулась и бросилась в сторону выхода из метро, расталкивая прохожих, кричащих мне вслед отборные ругательства. Кто-то дернул меня за руку, и я вскрикнула, стараясь не выронить рюкзак, а потом замахнулась и со всей силы ударила им, не глядя. Хватка ослабла, я рванула быстрее, взбираясь по бетонным ступеням с такой скоростью, что подошва моих кроссовок могла воспламениться и оставить следы оплавленной резины на холодном камне.

– Стой, сучка! – гаркнул прокуренный злой голос, все внутри покрылось коркой льда, а сердце провалилось в живот, но я заставила себя перебирать ногами, сканируя окружающее пространство, петляя и уворачиваясь.

Выбежав из метро, я нарочно толкнула стеклянную дверь на глазах у пары охранников, и та ударила лысого по голове, он оттолкнул перегородку своей огромной ручищей, но не успел проскочить мимо людей в форме. Не зная, как надолго у них получится его задержать и куда подевался второй парень, я побежала дальше по улице, поворачивая в сторону проезжей части.

Было ли это чудом, я не знаю, но мой воспаленный, перепуганный до полуобморочного состояния мозг снова подал сигнал, когда мой блуждающий взгляд каким-то образом выхватил среди проезжающих машин одну очень знакомую.