Анна же склонилась к коту. Попросила о чём-то.

Разворчался тот, но послушал. Нехотя исчез да мгновенно вернулся, принёс с собой крошечный свёрток.

Приняла его Анна, развернула. Посмотрела, погладила да пошептала тихонько. И протянула Тоське свой второй оберег.

Мягко скользнула в ладонь трёхрогая лунница. Взблеснули камешки светом. Дёрнулась Тоська, отвернулась, пытаясь скрыть слёзы.

А когда приложила подарок к сердцу, поняла Анна, что всё сделала правильно…

С рассветом вышли из леса.

Медленно брели девчата, вздыхали, тянули в разнобой грустную длинную песню. Дворовый подпел было, старательно и фальшиво, да вдруг рассердился, прикрикнул:

– Что скукожилиси, девчаты! Радоватьси надо – свадебка да пир впереди! Гулять примемси, веселитьси!

– И то правда! – поддержала дворового Оня. – Чего мы расклеились? Запевай, Матрёша!

Матрёша откашлялась да завела громко:

Вы луги мои,

Вы зелёные!

На вас красочки

Всё багровые.

Я сорву цветок

И совью венок…

Звонкая и задорная, полетела песня над полем. Подхватили её Грапа с Оней, пританцовывать принялись.

Дворовый же охнул, схватился за пушистые щёки:

– Про гостей позабыл, склерозник! Кого звать то будем… Кума-баенника само собой. Обдериху-матушку к нему в пару. Кикушу да суседушку всенепременно. Дрёму… А вот не позову старую, возгордитси ишшо! С дальнего дома подполянника… Сарайного из пятой избы…

Присев на тропинку, кот сощурился, забормотал под нос. Шлёпнув себя по лбу, яростно дёрнул левый ус…

Девчата не обращали на него внимания, пели всё громче, всё веселее. Взявшись за руки, пустились в пляс среди цветов и трав.

Анна с Тимофеем слегка поотстали. Наблюдали за всеми издали. Улыбаясь, держались за руки и молчали.

Да и что говорить, если чувства сильнее слов!