– Дай угадаю… крест большой, необычный, на концах чёрточки?

Анна кивнула:

– Мне его родители передали. Представляешь, уже здесь его нашла, среди шоколадок!

– Покажи! – потребовала Матрёша.

– Не могу. Потеряла.

– Как так?

– Сама не пойму. Хотела надеть, а его и нет.

– Где хранила?

– Среди вещей.

– Что ж не носила?

– Не знала, что выбрать. Его или лунницу.

– Но в руки ты его брала?

– Конечно. Подержала немного, только ничего не почувствовала.

– Надеть нужно было! Хотя и так защита сработала. Я не сказала сразу, а должна была… Помнишь, ладонь твою смотрела?

– Перемены нагадала.

– Метка у тебя там. Маров крест. Знак родовой, что силу держит. Оберег всего лишь проводник, будит её, выход даёт.

– Я его не носила.

– Сказала же, что в руках держала. Хватило и того.

8

Анна хотела о многом поговорить с Матрёшей, да помешал дворовый. Пулей вылетел из пустоты, заметался с причитаниями:

– Что творитси! Что деетси! Караул!..

Захлёбываясь в словах, залопотал совсем уж неразборчивое, и Матрёше пришлось его прихватить за шкирку да резко встряхнуть.

– Что случилось? Скажи медленно, по слогам! – приказала она коту.

– Марьяш-ка!.. Остобл…Остолб…Остолбенныя!.. Тётка Грапа за тобой послала, подмогнуть им надоть!

– Какая? – переспросила Анна.

Но дворовый перекувыркнулся через голову и исчез.

Матрёша тоже отмахнулась, припустила к деревне. Да так споро, что Анна с трудом её догнала.

Возле Марьяшиного двора взволнованно переговаривались соседки, чуть в сторонке стояла поникшая Грапа. Ни разу не видела у неё Анна такого беспомощного и испуганного выражения на лице. Едва подошли – кинулась к Матрёше, повлекла сразу к дому, Анну же будто и не заметила.

В небольшой скромно обставленной комнатке пол был залит водой. На столе исходила паром кастрюля. Тося черпала кружкой кипяток, со всего маха выплескивала на кресло у дальнего окна. Широкая спинка мешала рассмотреть пустует оно или нет.

– Что вы тут творите?! – Матрёша осторожно обогнула кресло и ахнула. – Ничего лучше не догадали, как человека кипятком заливать??

– А толку то, – Грапа прикрыла крышкой кастрюлю, сказала устало. —Заканчивай уже, Тось.

– И давно она так?

– С час. Всё перепробовали. Тоська под конец вишь, что удумала.

– Минут двадцать поливаю, – Тося отёрла вспотевший лоб. – Крутым кипятком, между прочим. И ничего!

– Оню вызывать надо, мы не справимся, – пробормотала Матрёша и вдруг ткнув куда-то пальцем, выдохнула. –А что это на ней? Никак Маров крест??

Анна всё стояла у входа, не решалась посмотреть. Но услышав про крест, перестала раздумывать и подошла.

В кресле лицом к окну сидела Марьяша – статуей застыла под ледяной тонкой корочкой! А на груди подо льдом пропавший оберег красным отсвечивал – потерянный крест крестов.

– Твой? – только и спросила Матрёша.

– Мой!

Матрёша обернулась к девчатам:

– Всё сходится! Крест Анне от бабушки достался, в наследство. И она его потеряла. А на деле вон как вышло – Марьяшка его скрала! Что же она додумывала тут, что творила?

Девчата молчали.

Анна же разглядывала пострадавшую, проникаясь всё больше жалостью:

– Что теперь будет? Её можно спасти?

Грапа качнула головой:

– Думаю, уже поздно.

– А где её сестра? Баба Оня рассказывала…

– А и правда, где подменыш? – перебила Матрёша.

– Нету. – дёрнулась Тося. – Была да сплыла, в лес небось кинулась, до своих.

После погрозила Анне пальцем:

– Нашлась жалостливая, про нехристь вспомнила, когда тут такое!

– За Оней надо! – повторила Матрёша, – может, подскажет что делать.

– Я схожу! – Анна направилась было к дверям, да Грапа перехватила, попросила:

– Лучше останься здесь, пригляди, чтобы соседи не зашли. Мы сами сходим, по дороге расскажем, как и что.

– Во-во. – буркнула Тоська. – Введём, так сказать, в курс дела.

Когда девчата вышли, плотно притворив дверь, Анна склонилась над Марьяшей. Выражение лица за ледяной коркой разобрать было трудно, ясно читался лишь ужас, застывший в глазах.

– Для чего ты его взяла? Что хотела сделать? – задумавшись, не сдержалась Анна, провела легонько по гладкому льду, коснулась пальцем места, под которым проглядывал крест.

И разбежались по сторонам трещинки! На глазах стаял лёд, водой пролился на пол! Обмякла Марьяша, завалилась на сторону.

– Как же это… Что делать-то… – заметалась Анна, выскочила в сени и словно на стену наткнулась, услышав разговор девчат.

Те не спешили к бабе Оне, выясняли между собой что-то на крылечке. Возмущённый Матрёшин голос громко раздавался из-за дверей:

– Как вы могли! Не верю, просто не верю! Это же предательство!

– Чего ещё скажешь? – защищалась Тося. – Никого мы не предавали. Чужачка она.

– Хоть и чужачка, а тоже человек! Трудно ей сейчас, не понимает многого, сила бурлит, выхода ищет, а вы вместо того, чтобы помочь – попёрли крест!

– Тише, Матрёш, – взмолилась Грапа. – Это я виновата. Подглядела случайно, как она на крест смотрит. Сидит тихонько, на руку положила, а сама заискрилась вся! Испугалась я – вдруг сотворит что по глупости, вот и спрятала от греха.

– Если и сотворила бы, то по незнанию только. Что улыбаешься, Тоська?

– Что мне – плакать? Я Грапу поддержала! Не хочу смотреть, как Анька с такой силой из Тёмки собачонку побегушную сделает! А то ещё примораживать всех начнёт. Вон как Марьяшу. Мара же взглядом в лёд обращает.

– Не могла она Марьяшу заморозить, со мной всё время была! И без оберега к тому же. Только не возьму в толк, подруженьки дорогие, как крест к Марьяшке попал?

Грапа что-то шепнула, а Тося заорала во всё горло:

– Я ей проговорилась, я! По-соседски поделилась. Ну, а она после его у Грапы стащила.

– Ясно с вами всё! Вор у вора…

– Ты не язви, Матрёша, скажи лучше – пойдём до Они или нет?

– Да напрасно всё, ей ничто не поможет. Одно радует, что не доберётся теперь Анька до креста! – злорадно ввернула Тося.

И тогда не сдержалась Анна – распахнула дверь, позвала:

– Хорошо, что вы здесь. Марьяша оттаяла!

– Всё слышала. – утвердительно сказала Тося. – Ну и ладно. Я от своих слов не окажусь, что хошь делай.

– Ань, они не со зла, по дурости, – расстроенная Матрёша попыталась вступиться за приятельниц.

Анна не ответила. Откровения девчат застали её врасплох. От неожиданности да обиды она растерялась, подступили непрошенные слёзы. Но она не позволила им пролиться, удержала с усилием и, обращаясь к Грапе, повторила:

– Пойдите к Марьяше, попробуйте что-нибудь из своих штучек – вдруг поможет?

– Не поможет ничего, – вся пунцовая от неловкости, чуть слышно пробормотала Грапа.

И ы это время из-за угла вывернул к крылечку кот, следом за ним спешила баба Оня. Первым делом она крепко обняла Анну, постояла секундочку. После осмотрела по привычке, оправила легонько непослушные волосы:

– Как же соскучилась по тебе, деточка! Не чаяла, когда обниму!

– Оня-я-я, – тоненько протянула Грапа. – Зачем ты вышла! Нельзя тебе!

– Затем, что человека спасать нужно! – утерев глаза, отрезала бабка. – Да и вас приструнить следует. Совсем снесло голову-то некоторым!

– Наябедничал, старый пёс! – Тося попыталась пнуть дворового.

Тот шустро отпрыгнул и возмущённо пригрозил:

– Доругаисси у меня! Подкараулю вечерком да ка-а-а-к напужаю!

Тося не осталась в долгу и пока они пререкались, остальные вернулись