Дворовый выпрыгнул из темноты, заметался по берегу, размахивая лапами.

– Кыш! Кыш, мокрота донная! Прочь, мокрухи недожаренные!

Водяные существа продолжали свой кружение, никак не реагируя на нападки кота.

Тогда тот кинулся к реке, застучал лапами по воде, заорал:

– Кум! Кум-водяник! Укроти хоровод, уйми мокроту!

Но не откликнулся водяной. Не всплыл из воды посмотреть, что случилось.

Вместо него вывалилась на берег ещё одна жуткая тварь.

Перемазанная тиной, некоторое время сидела отдуваясь. Глянцевые, бугристые от бородавок бока ходили ходуном. С раздутого лица следили за Анной мутные шарики белёсых глаз, лягушачий широкий рот кривился гримасой.

Неожиданно ловким прыжком перенеслась тварь в круг, цепко ухватила перепончатой лапой волосы Анны. И не было никакой возможности вывернуться, высвободиться из крепкого захвата!

Распался страшный хоровод, подступило голенастое существо, нацелилось на голову Анны венком…

– Пипец котёнку! – воинственно взревело рядом.

Меховым комом подкатился дворовый под длинные лапы, повалил голенастого навзничь! После с воем метнулся к жабоподобной твари, да только та оказалась проворней, отбросила его шлепком на середину реки.

Страх за дворового придал Анне сил. Извернувшись, пнула она в лицо водяную уродицу. А когда скользнул по ладони лунный свет – вспыхнули ярко линии судьбы, сложились в крест крестов, ослепили водяниц.

С визгом и воем, кинулись те по сторонам. Отступила, ушла под воду и мерзкая жаба. Подевался куда-то, уполз по траве голенастый.

В один миг опустил берег.

Лишь шли по воде пузыри – в том самом месте, куда ухнул дворовый…

***

С рассветом на реку опустился туман.

Костерок на берегу почти затух.

Дворовый задумчиво счистил с усов рыбью чешую и, сморщившись, потёр плечо. Теперь долго будет болеть – старая водяниха была тяжела на лапу.

Анна дремала рядом. Иногда ворочалась и вскрикивала сквозь сон, и тогда кот грозил пальцем крошечной старухе, словно слепленной из серой паутины. Кутаясь в истрёпанную шаль, склонилась она над лицом спящей, будто разглядывала что-то.

Наконец, кот не выдержал, прошипел сердито:

– Что крутисси вокруг девки. И так намаяласи бедолажная наша. Уйди прочь! Пусть хочь отдохнёт малостю.

– Для неё же стараюсь! От Они весточку транслирую!

– Транссс… рули… лиру… Тьфу на тя, дрёмка! Откуль только набраласи словесов? Переведи!

– Как был тупицей, так и остался! Хорошо, что не пошла за тебя. – старушонка кокетливо склонила голову, погрозила дворовому пальцем.

– Дурной был, вот и сваталси. Таперича ни в жисть не повторил бы! От зауми твоей у меня колики буровят.

– Колики у тебя от сырой рыбы! Обожрался на дармовщинку!

– Меня кум-водяник угостил. Посидели, побалакали. Если б не дурища та, – кот кивнул в сторону Анны, – погостить бы осталси, недельки на две.

Вскрикнув, Анна завозилась снова, и дрёма легонько подула ей в лицо, принялась обмахивать дырявым веером. От каждого движения с перьев сыпались пух да труха, но Анна успокоилась, задышала ровнее.

– Что учудила-то! Лунницу задумала утопить! – кот поднял оберег за шнурок, покачал на весу, рассматривая.

– Не её это знак, – поджала губы дрёма.

– Твоя правда, – вздохнул кот. – Другое сродство у нашей Анютки.

…Через поле шла бабушка. Как ни старалась Анна, не могла рассмотреть её получше. Всё из-за солнца, что било в глаза. Бабушка остановилась поодаль, махнула рукой, показала – не подходи.

– Почему ослушалась, Анюта? Не приехала за стригушкой в срок? Я в неё знаки рода спрятала. Наследство твоё.

– Прости, бабуля. Так вышло.

Бабушка взглянула укоризненно, поправила на голове светлый платочек.

– Одиноко мне, бабуля. Не знаю, как дальше жить, что делать…

– Оттого всё, что не приняла вовремя дар. Сила твоя внутри мечется, выхода просит. Укорот ей нужен. Содействие. Теперь только выбрать осталось. Не ошибись!

– Как выбрать, бабуля? Который из знаков мой?

– То просто, деточка – к сердцу прислушайся.

– Мне так плохо без тебя!

– Полно, Анюта. Ты сильная. Прими, что следует. Живи, как по роду писано.

– Бабушка, спросить хочу… – начала Анна, но бабушка задрожала, поплыла, постепенно растворяясь в ярком сиянии…

На лицо упала холодная капля. Одна, следом другая…

Анна отмахнулась, перевернулась на бок.

Что-то влажное коснулось щеки, прошлось по лбу.

Дождь идёт, – вяло подумала Анна и окончательно проснулась.

Встретившись взглядом с незнакомой старушонкой резко села, пытаясь сообразить, где находится.

В руках у старухи то ли тряпка была, то ли ком из мокрых водорослей.

– Покемарила? – осведомилась она. – Вот и ладушки.

– Ох, девка, одни проблемы с тобой! Скольки ещё чудить собираешьси? – проворчал сидевший поодаль дворовый.

Вскрикнув от радости, Анна бросилась обнимать и тормошить кота.

– Ты спасся, ты живой! – кричала восторженно, теребила кудлатую жёсткую шерсть, дёргала за встопорщенную бородёнку.

– Охолониси! – орал, отбиваясь, кот. – Изомнёшь ведь шубейку.

– Да что ему сделается? – удивилась странная старушонка. – Водяного повидал, рыбкой угостился.

– Я так испугалась! Хотела за тобой нырнуть! – Анна замялась и продолжила растерянно. – А что дальше было не помню.

– Потому, что заснула. – охотно пояснила старушонка.

– Заснула?..

– Пришлось мне до тебя дотронуться. У самой воды перехватила! Едва успела удержать. Сейчас бы не здесь, а по дну бродила, с жёнками водяного знакомилась. Ему как раз очередную подыскивают. Про венок-то хоть не забыла?

В памяти Анны возникло голенастое нескладное существо, держащее в лапах лохматый мокрый венок.

– То-то! – довольно кивнула старушонка. – Хорошо, что не вышло тебе его примерить!

6

В доме было тихо и сонно.

Анна этому даже обрадовалась. Значит, Грапа не хватилась её и не переживала, не кинулась искать.

Уже возвращаясь с реки твёрдо решила, что начнёт носить крест крестов. Даже интересно стало, как повлияет украшение на её жизнь, улучшит или, наоборот, усложнит.

Возможную силу оберега задумала пустить Анна в помощь знакомым – отвадить хитку от бабы Они, вызволить Тимофея с иной стороны. Как сделает это, совсем не представляла, надеялась, что всё сложится само собой.

Ладонь после случая на реке слегка саднило. Анна поглаживала её да иногда подносила к глазам, но различить линии креста по-прежнему не получалось.

Когда спрятала лунницу и собралась взять другой из оберегов – обнаружила пропажу. Не оказалось креста на месте, исчез он, словно и не существовал вовсе.

Обыскав всё вокруг, Анна присела на кровать, постаралась вспомнить, когда видела украшение в последний раз, задумалась— куда же оно могло подеваться. Никому ведь про него не говорила, никому из знакомых не показывала.

Удивительно, но она совершенно не расстроилась. Наоборот, ощутила странную уверенность в том, что всё идёт как нужно.

Если ей суждено носить маров крест – тот обязательно найдётся! – сделала Анна неожиданный вывод и успокоилась.

Спать совершенно не хотелось. Хотелось вкусного.

Побродив по кухне, Анна поставила чайник и решилась на вольность – на сыворотке, оставшейся от молока, завела блинное тесто.

Она дожаривала уже десятый блинчик, когда на кухню вышла хозяйка.

– Ты что ж не зашла к Матрёше? Собиралась же… –