руки. Говорят, что во времена Золотого царства в Химьяре процветало колдовство, но всему положила конец кровавая чума. Отец спас много томов о колдовстве, а мы с братом запомнили несколько наизусть.

– Я знаю, что ты умеешь писать кровавые руны. Так ты и спас мне жизнь.

Эше кивнул:

– Да. Говорят, чтобы научиться писать кровью, тебя должны освятить кровью бога. Родители рассказывали, что в день моего рождения шел кровавый дождь.

– Кровавый… дождь?

Он ссутулился.

– Не спрашивай. Кровавая чума была ужасна.

– Раз уж ты умеешь писать кровью, может, ты способен и переселять душу?

Эше покачал головой:

– Нет. Даже с учетом моих знаний, я не понимаю, откуда берется такая способность. Боюсь, это тайна, покрытая мраком истории.

– А может оборотень просто завладеть любым, кем захочет?

– К счастью, нет. Он может вселиться лишь в того, чья кровь того же вкуса, что и кровь в его руне. Кроме того, каждую руну можно использовать лишь один раз, а затем придется переписать. Так что, кто бы в тебя ни вселился… он сделал это обдуманно.

Уж в этом я не сомневалась. По какой-то причине колдуну была нужна война между силгизами и Аланьей, и я стала идеальным сосудом, чтобы заколоть Тамаза.

Подошел продавец, добродушный старик, и спросил, не желаем ли мы еще вина. Мы с Эше отказались, вежливо улыбнувшись.

– Прости, ты рассказывал, как стал Апостолом.

– На чем я остановился? – Эше почесал бровь: – Ах да. Итак, когда мы с братом стали Апостолами, то начали отслеживать и расследовать все случаи колдовства в трех государствах, иногда сталкиваясь лицом к лицу с кошмарными… – Он нервно сглотнул. – Ладно, перейду сразу к делу. Много лет назад в Зелтурии жил один маг. Ее звали Ашери. Однажды мы подслушали ее заклинания. «Спящая», твердила она. Мы с братом решили, что она… что она призывает что-то из тьмы. А эта сущность взывает к Кровавой звезде. И Ашери начала ей поклоняться. Обращалась к ней, чтобы совершить нечто ужасное.

– Кровавая звезда? Где-то я это уже слышала.

– В Пустоши и во льдах Юны есть племена, которые ей поклоняются, хотя самой звезды больше не видно на небе, она была там до рождения святого Хисти. Но об этом поговорим как-нибудь в другой раз. Мы рассказали старшим Апостолам о своих подозрениях, но они потребовали доказательств. Поэтому мы стали следить за Ашери и заметили, что у нее есть одна подруга – абядийка, продавщица чая. Иногда Ашери просиживала рядом с той девушкой целый день, под солнцем и звездами. Ашери уже достигла потрясающей фанаа – она могла не есть, не пить и не спать, не улыбаться и не смеяться. Зачем ей понадобилась подруга? Тогда мы начали следить за продавщицей чая и следовали за ней несколько недель. Но она была обычной девушкой, покупала на рынке чайные листья, измельчала их и продавала паломникам. А на полученные деньги помогала больному отцу.

– И… что произошло?

Эше сделал глоток, поежился и выплеснул вино на траву.

– Я как раз к этому подхожу. Однажды, когда девушка шла к своему лотку, мы схватили ее, затолкали ей в рот маковые зерна и сунули в мешок. Отвезли за несколько миль от города, где никто не мог услышать. Я никогда не забуду ее крики и визг, ее дрожь, когда мы ее пробудили. Мы спрашивали ее об Ашери, о чем они разговаривают, но девушке нечего было сказать. Ну, я и…

История уже была настораживающей.

– И что же ты сделал?

– Порезал ей запястье, нацедил чашу крови и начал писать на ее теле кровавые руны. Которые причиняли… неописуемую боль. Руны, которые невозможно смыть. Я написал их на ее лице. На бедрах. Где только смог. Но она все равно не рассказала, что задумала Ашери.

Я больше не хотела слушать. Мое мнение об этом человеке уже пошатнулось, хотя я заявляла, что оно непоколебимо. Все это выглядело отвратительно. Апостолы должны защищать слабых и невинных, а не пытать их. В моем горле встал комок негодования.

– Зачем? – Я покачала головой: – Зачем ты зашел так далеко?

Эше не мог посмотреть мне в глаза, а смотрел на мою чашу с вином, как будто сожалел, что выплеснул свое.

– Потому что… я не хотел, чтобы здесь повторилось случившееся в Химьяре. Я считал своим долгом защищать веру и полагал, что страдания одной девушки не могут сравниться со страданиями целого государства. – Он вздохнул, почти с облегчением. Возможно, ему стало легче, когда он рассказал о своей боли. – Но… увидев, что мы сделали… мы отвели ее к Апостолам и признались в своих преступлениях. И приняли наказание. Шейхи выпороли нас с братом, а потом сбросили вот отсюда, – он указал на горный пик, с которого, по его словам, открывается романтичный вид. – Вид, от которого закачаешься. Когда мы падали, брат притянул меня к себе. Он сломал спину, смягчив мое падение. Я начертал на его теле все целительные руны, какие только сумел, но ни одна из известных мне кровавых рун не могла срастить сломанные кости, и у меня не было крови нужного типа, чтобы его спасти. – Он посмотрел на меня, из его глаз полились слезы. – Итак… что ты теперь обо мне думаешь?

12. Зедра

Я всего лишь служанка. И я не скромничаю, а напоминаю самой себе простую истину – я делаю это не для себя. Сотни лет назад я достигла фанаа, но с тех пор утратила. Я когда-то была огнем, горящим без фитиля, без свечи и даже без воздуха. Я горела ради одной лишь цели, ради Лат и ее Потомков.

Потому что когда-то мы были единым целым, и мы будем вместе в раю. Но если настанет Великий ужас, мы переродимся в его огне, наши души будут раздроблены, смешаны в одно море и воссозданы в других существах, которых не постичь никакому разуму.

Так предупреждал тысячу лет назад отец Хисти, когда он ходил по земле. Но об этом не прочесть в Писании Хисти, потому что святые правители исказили его учение. Для почитателей святых Великий ужас неизбежен – катаклизм, предшествующий концу света и Судному дню. Мы же считаем, что Великий ужас нужно предотвратить, а иначе не будет ни расплаты, ни ада и рая, где могут обитать души. Не будет ничего, что мы способны понять.

Каждый день я напоминала себе эти истины, чтобы поступать правильно. Направлять волю к высшей истине, так я