туманная история, – сказал шейх Хизр. – Мало кто был в курсе, но когда твой брат и орда силгизов окружили Кандбаджар, дворец принял меры на случай длительной осады. С помощью Лучников Ока Тамаз отправил письмо наместнику Мервы, своему брату Мансуру, с призывом разобраться с силгизами. – Он глубоко вздохнул: – Сейчас Мансур, должно быть, уже узнал о гибели своего брата. Но он также знает, как далеко находится Кярс. Пустой трон… Боюсь, это слишком заманчиво, такую возможность трудно упустить.

Это было удивительно, но в то же время не удивительно. Конечно, Тамаз, как мудрый шах, предпринял шаги на случай провала переговоров.

– Вы хотите сказать, что Мансур собирается объявить себя шахом и противостоять Кярсу?

Хизр Хаз вздохнул как на поминках:

– Не буду больше скрывать свое участие в этом – я сам предложил вызвать Мансура. Вот почему я попросил вас выйти – это мой грех. Мансур всегда был моим хорошим другом и неутомимым последователем Пути святых. Я боялся, что силгизы, с их яростным презрением к святым, разрушат наши храмы, как только войдут в город. Но сейчас… сейчас я сожалею, что это предложил. Учитывая, сколько прошло времени, Мансур уже наверняка там.

К моему пониманию создавшейся проблемы добавилась новая неприятная страница. Даже если и так, что-то не складывалось.

– Кярс объявлен наследником. Декрет об этом вывешен в тронном зале, подписан всеми наместниками, Селуками и визирями.

– Клочок бумаги, – сказал Кева. – Значение имеет только то, сколько аркебузиров за твоей спиной. Хотя за Кярсом стоят десять тысяч гулямов – с этим трудно тягаться.

– Трудно, – согласился Хизр Хаз, – но возможно. Мансур вряд ли приедет один. Он приведет с собой кагана Пашанга и двадцать тысяч йотридов.

О Лат! Это же тот человек, который восемь лет назад вырвал меня из привычного мира и отдал аланийцам, хотя когда-то жил с нами. Я все это время упускала из виду йотридов.

– Пашанг – настоящий зверь, – сказала я. – О чем только думал Тамаз? Зачем он вызвал кровного врага моего племени…

Я не закончила вопрос, потому что ответ был очевиден. Конечно же, он вызвал йотридов именно потому, что они ненавидят силгизов и уничтожат их при любом удобном случае. Тамаз был мудрым правителем.

В угловой нише моргнула свеча.

– Пусть Пашанг и зверь, но зверь на привязи, – заметил Хизр Хаз. – И она в руках у Мансура. Апостолы не хотят в это вмешиваться. Они предпочитают наблюдать и выжидать, в какую сторону подует ветер.

Они кто, Апостолы святого Хисти или трусы?

– Дело не в престолонаследии! – Мне хотелось, чтобы я могла крикнуть это в уши Апостолам, а точнее, одной из них. – Они что, проигнорируют оборотня, который и заварил кашу?

– Скрытого оборотня, – сказал Хизр Хаз. – Для них он станет проблемой, только если начнет действовать против религии или Зелтурии. Но пока что он лишь изуродовал девушку и убил шаха.

– И этого мало? Трусы! Они хотят дождаться, пока колдун постучит им в дверь? Пока пламя не охватит всю страну? К тому времени уже будет слишком поздно!

– Значит, все зависит от нас, – сказал Кева. – Мы тоже кое-что можем. Для начала нас трое. – Книга в углу резко открылась и стукнула по стене. – Четверо. Нас четверо!

Хизр Хаз посмотрел на рассыпавшуюся стопку книг:

– Тебе не дает покоя наснас?

Кева покачал головой:

– Хуже. Шикка.

– Я несколько раз их изгонял, – проворчал Хизр. – Как ты и сказал, мы тоже кое-что можем, но лучше б не могли. Люди замечают, когда власть имущие становятся на чью-то сторону, поэтому я предпочитаю действовать не напрямую, по крайней мере пока. Вы двое – другое дело. Девушка, которую считают мертвой, и новоиспеченный маг, которого не знает никто за пределами города, вы можете действовать незамеченными.

Я стукнула кулаком по ладони:

– То есть вы тоже ничего не сделаете?

– Он прав, – вмешался Кева. – Если орден внезапно пойдет против гулямов, когда в Кандбаджар спешат Мансур с йотридами и Кярс со своей армией… даже такой огромный город не переварит подобную сумятицу.

– Может, именно это нам и надо. Хаос и война, чтобы вышвырнуть из города Като, колдуна и других предателей!

– Или мы разоблачим колдуна, арестуем Като и обеспечим, чтобы трон занял Кярс, – возразил Хизр. – Как по мне, именно это будет победой. – Он посмотрел на меня. Его щеки расслабились, а губы сложились в искреннюю и добрую улыбку, если он вообще был на такую способен. – Кстати, я был рад поженить тебя и Кярса. Не принимай близко к сердцу слова Апостолов о твоем характере. Даже в этом святом городе люди грешат и днем и ночью. Но в Кандбаджаре мы вкушаем грех и дышим грехом, только чтобы выжить. Кярс поступал гораздо хуже.

Такие слова, да еще от самого Хизра Хаза, очень обнадеживали. Я кивнула, приободрившись.

– Я еду обратно в Кандбаджар. Лучше всего нам путешествовать отдельно. Когда прибудете, орден приготовит для вас жилье. Как говорят, Кярс в неделе

пути, а Мансур и Пашанг, если мои предположения верны, могут приехать в любую минуту. У нас совсем мало времени. А если ничего не получится… Да поможет нам Лат.

Прежде чем он ушел, я не могла не спросить:

– Шейх, все видели, как моя рука заколола шаха, так почему вы мне поверили?

Хизр Хаз уставился в пол, словно там были написаны воспоминания. Наверное, мне стоило принять его помощь, а не выяснять мотивы. Но чтобы доверять ему, мне хотелось знать, почему он стал моим союзником.

Он улыбнулся и погладил бороду.

– Меня называют «хаз», потому что когда-то я был воином. Мой меч испробовал кровь сотен язычников и еретиков. Одним из моих главных противников был силгизский каган Ямар Молодой. Твой отец, Сира.

Я охнула.

Шейх Хизр откашлялся, словно готовился читать проповедь.

– Впервые я столкнулся с ним лет двадцать назад. Как же я его презирал! Он со своими налетчиками разграбил святилище в сотне миль к северу от Мервы и увозил ценности, когда его перехватил отряд моих хазов. Мы назвали твоего отца разбойником.

Хизр Хаз покачал головой:

– И какой удар нанес нам этот разбойник! Я в первый и последний раз бежал с поля боя. По правде говоря, с тех пор я опасаюсь силгизов. Свирепость, с которой вы преследуете свои цели, будь то скудные ценности храма или земля для зимовки, внушает нешуточное уважение. Я видел, как сражался твой отец в тот день, когда он бросился на нас с одним лишь копьем и в каких-то хлипких кожаных доспехах. В точности так же сражалась