ты с Апостолами. Это и есть характер, и если Апостолы этого не видят, значит, они слепы. Я всегда молился, чтобы на нашей стороне были воины с такими сердцами, как у силгизов, потому что тогда мы никогда не проиграем. У тебя почти получилось, Сира. Ты почти заставила их проснуться. Как твой отец был больше, чем просто разбойник, так и ты больше, чем считаешь. Гораздо больше. И я знаю, тебе хватит духа довести дело до конца. Помня, как бесстрашно твой отец бился с нами и как ты не струсила перед Апостолами, я лучше встану рядом с тобой, чем на твоем пути.

После ухода шейха Хизра Кева пошел сообщить Апостолам, что тоже уезжает. А мне он дал задание купить верблюда для путешествия. Я точно не знала, сколько стоит верблюд, но Кева дал мне кошель с серебряными и медными монетами, и я надеялась, что этого хватит. Я также не была уверена, покупать одного верблюда или двух, но лично я предпочла бы ехать за спиной Кевы.

Когда я протискивалась сквозь толпу паломников по пути на рынок верблюдов, кто-то схватил меня за руку и потащил с улицы в переулок, зажатый между двумя горами. Я уже хотела закричать, но тут увидела под капюшоном лицо мужчины: большие карие глаза, кожа цвета темной земли и короткие курчавые волосы.

– Как дела? – произнес Эше.

Я перевела дыхание и спросила:

– Как ты пробрался в город?

– Я знаю способы. А ты, как я заметил, нашла свои. Раз уж ты живешь в храме святого Хисти, значит, можешь сказать мне что-то хорошее.

Но могла ли я доверять Эше? Он спас мне жизнь, что было очень рискованно. Хотя я не могла забыть, как он совал мне в рот маковые зерна всякий раз, когда я произносила больше двух слов.

Я вкратце рассказала обо всем, что произошло. Он улыбнулся… и не затолкал мне в рот маковые зерна. Я слышала о них – однажды Хадрит рассказал, что Философы вывели мак, который действует то ли в десять, то ли в сто раз сильнее, и теперь продают его как успокоительное.

– Отлично, – сказал Эше. – Мы с магом бок о бок спасаем Аланью от колдуна. Несомненно, это куда веселее, чем день-деньской оскорблять прыщавых пашей.

Он что, поэтому и ввязался во все это? Чтобы повеселиться?

– Могу я спросить… что ты такого натворил, что тебя выпороли, сбросили с горы и изгнали?

Вопрос оказался болезненным, потому что он зажмурился и затаил дыхание.

– Не думаю, что обязан объяснять.

– Я никогда не говорила, что обязан. Мне просто интересно. Здешние жители, похоже, тебя презирают, но мне ты не кажешься дурным человеком.

Он хмыкнул:

– Ты еще не поняла? Все здесь дрянные люди. Единственная разница в том, что я признался в своих преступлениях.

Мимо прошла стайка паломников в белом, болтая, насколько я поняла, на вограсском, язык звучал мягко и тягуче.

Я покачала головой:

– Я знаю лишь одно – ты не обязан был меня спасать. Привязывать мое полумертвое тело к своей спине и тащить через пустыню. Я в таком долгу перед тобой, что вряд ли когда-нибудь сумею расплатиться. В общем… мне все равно, за что тебя изгнали. Это не изменит моего мнения о тебе.

– Какие сладкие слова, девушка. Но сахар растворяется на языке. Если я скажу тебе, что сделал, ты будешь смотреть на меня так, будто я совершил это только что. Хотя наверняка ты все равно со временем узнаешь, но до тех пор я предпочел бы наслаждаться твоим восхищением.

– Если я все равно узнаю, лучше услышать это от тебя. – Я сжала его руку. – То, что нам предстоит сделать, очень опасно. Если я снова вверяю жизнь в твои руки, мне нужно знать о тебе все. Мы с Кевой пришли к взаимопониманию. Но ты – не часть нашего плана, и если я захочу, то закрою для тебя двери.

Он вздохнул как медленная песчаная буря.

– Чаша финикового вина поможет излиться словам.

По словам Кевы, ему потребуется время, чтобы уладить все с Апостолами. Значит, время у нас есть.

– Показывай дорогу, – сказала я.

Эше повел меня по лабиринту переулков, зажатых между горами. Мы добрались до обширного жилого района с похожими на пещеры домами, вырубленными в горных склонах. В оазисе на центральной площади росли финиковые пальмы и акации. Мы сели под деревом, и продавец из ближайшего ларька принес нам две чаши финикового вина за две медные монеты. В Кандбаджаре финиковое вино стоило в десять раз больше.

Я глотнула сладкую обжигающую жидкость и вспомнила, как Тамаз наслаждался финиковым вином, слушая кашанских поэтов, которые стучали в барабаны, одновременно сочиняя стихи. Хотя во дворце помимо него мало кто любил это вино, предпочитая виноградное или вишневое. У него был простой вкус, сладкий и вяжущий. Мне хотелось бы насладиться чашей вина вместе с Тамазом, но было уже слишком поздно для этого. Даже если бы я добилась правосудия для Тамаза, моего брата и самой себя, это стало бы слабой компенсацией за все вино, которое нам уже никогда не суждено выпить вместе.

– Когда-то я любил лазить здесь по горам. – Эше показал на далекий горный пик рядом с остальными. – Вид, от которого закачаешься. Даже романтичный.

– Откуда ты родом? – спросила я.

– По крови и рождению я химьяр. Но вырос вдали от родины, в Мерве. Так что, наверное, я… аланиец. Мой отец был купцом. Обычно он торговал пряностями, шелком, черным деревом, металлами, но еще и книгами. Привозил целые фургоны толстых пыльных томов из Химьяра, некоторые были единственными экземплярами в мире, и продавал их Философам. Когда Золотое царство пало, бродяги грабили библиотеки, как и все остальное. Отец счел своим долгом, причем довольно прибыльным, спасти эти книги. Принести в мир свет… и немного на этом подзаработать.

Возможно, такова и философия самого Эше. Делай добро и получай прибыль. Конечно, все пытаются получить прибыль, но он, похоже, попутно хотел и сделать что-то хорошее.

– А как ты стал Апостолом?

Он хмыкнул:

– На самом деле ты хочешь знать, как я перестал быть Апостолом.

Я медленно кивнула.

После нескольких поспешных глотков он начал рассказ:

– Я стал Апостолом вместе с братом. Мы вступили в святой орден в Мерве и были избраны благодаря замечательному характеру, а также уникальному знакомству с кое-какими темными методами колдовства.

– Вот как? И откуда ты получил эти знания?

Он постучал по голове:

– Самые редкие книги из тех, которыми торговал отец, мы переписывали от