– Говори!

Крик Като прервал мои мысли. Я сосредоточилась на происходящем в тронном зале, где Като проводил публичное дознание.

– Я уже давал показания! – пронзительным голосом сказал дрожащий визирь с накрашенным кайалом лицом. – Мне скрывать нечего!

Смех Като был тверд как железо.

– И я должен верить, что ты дал Озару те корабли исключительно по доброму расположению? Где контракты? Если, как ты утверждаешь, он заплатил двадцать тысяч, должна быть подтверждающая бумага!

Лицо визиря раскраснелось, словно бутон розы.

– Ты хотя бы раз в жизни заработал хоть медную монету, химьяр? Когда уважаемые люди дают слово, этого достаточно!

Като откинулся назад:

– Вот кто я для тебя? Простой химьяр? Темнее грязной собачьей лапы? К сожалению, в данный момент я единственный, кто может тебя спасти. И я слышал достаточно.

Я вспомнила, что Като упоминал, как сильно презирает этого визиря, хозяина торговых судов. Этот человек пытался продавать крестейцев в рабство, в гулямы, как в янычары для армии Сирма, чтобы подорвать доминирующую химьярскую группировку, беззаветно преданную Като.

Като сделал знак гулямам. Воины в золотистых плащах схватили изрыгающего проклятия визиря под руки и поволокли прочь из зала. Он разделит старую казарму с десятками друзей Озара и врагов Като.

Като поместил их именно туда, а не в подземелье Песчаного дворца. Старая казарма была ветхим строением, расположенным прямо за стенами дворца, несколько десятилетий назад в ней размещались гулямы. Там уже становилось тесно. У меня по поводу нее были свои планы, которые предстояло скоро воплотить в жизнь. К сожалению, в старой казарме не было кровавых рун.

Кярс с кашанскими лошадьми и несколькими сотнями всадников мог прибыть в ближайшие дни. Чтобы привести план в действие, оставалось мало времени, и, тем не менее, я должна узнать больше. Узнать подробности о человеке, которым намерена управлять.

Вера отвезла меня в мою комнату и поместила в шкаф. Время было выбрано идеально: когда я приземлилась на статую симурга, Като выходил из дворца. Я вспорхнула и последовала за ним к воротам, а он вышел на шумную улицу Кандбаджара. Взяв экипаж, он свернул не на запад, к казарме гулямов, а на восток, к Глиняным переулкам.

Дронго наделены острым обонянием, и вообще, все их чувства обострены – так что я едва не рухнула с высоты из-за вони открытых сточных канав. Но Като, похоже, вонь не мешала. Он вошел в дом наслаждений, известный тем, что его посещали рабочие, торговцы и моряки. Это странно, учитывая, что все увеселительные заведения сегодня были закрыты по случаю дня рождения какого-то там святого.

Окна были завешены черными шторами, и поэтому я осталась прислушиваться на крыше. И сосредоточила слух на происходящем в доме наслаждений. Звон – Като только что передал кому-то мешок с монетами. Шорох меха или что-то похожее, легкое почесывание кожи – он погладил ребенка по голове. Потом произнес:

– Он окреп.

Нежный женский голос ответил:

– Когда-нибудь станет хорошим воином.

Като хмыкнул:

– Что угодно, только не это. Передай учителю, чтобы шлепал его, если будет невнимателен, я не против, лишь бы следов не осталось. Когда я приду в следующий раз, принесу «Аташ и симург» – мальчику непременно надо это прочесть. Хоть слова пусть услышит, а картинки я вырву, если понадобится.

Я почувствовала легкую вибрацию – женщина кивнула в ответ.

– Да, конечно, паша. Я сама прослежу, чтобы он прочел.

В ее голосе слышалось явное уважение, но испуга я не заметила, хотя она разговаривала с самым могущественным человеком в городе.

Я взлетела и последовала за пашой Като к другому дому, на сей раз в Стеклянном квартале. Он не был похож на дом наслаждений – стеклянные стены покрывала завеса живых цветов, а на крыше располагался небольшой сад с растениями в горшках. Я услышала, как Като взял на руки плачущего младенца. Неожиданно мягким голосом он запел химьярскую колыбельную, нежно покачивая дитя. Прекрасная песня о животных – в парамейском тигр, орел и лев звались так же. Остальное я разобрала с трудом, но все-таки поняла. Может быть, я немного усвоила химьярский язык, находясь среди гулямов, хотя рядом со мной они не говорили на нем почти никогда.

Я заметила, что Като не дал этой женщине денег, но, учитывая, что она жила в Стеклянном квартале, вряд ли она в них нуждалась.

– Лат не благословила Тамаза дочерью, – сказал Като. Это прозвучало так, словно он прослезился. – Но она благословила меня, простого раба. В другой раз я принесу книги. В Башне целая полка для детского чтения. Начинай учить ее прямо сейчас, сделай так, чтобы она стремилась учиться.

– Что она будет делать с книгами? – спросила женщина, чуть хрипловато. Она была явно старше девушки из дома наслаждений.

– Она будет делать все, что захочет, – сказал Като. – Говорю тебе, Кярс не похож на своего отца. Он – провидец. И он силен. Он разрушит власть Источника над людьми, сокрушит продажных визирей. И Аланья станет страной, где даже девушка без имени сможет возвыситься, если будет обладать знаниями.

Неужели клинок Като не такой двусторонний, как я считала? Он действительно восхищается Кярсом. И насколько сложнее будет настроить их друг против друга?

– Твои слова вселяют надежду, Кат, – сказала женщина. Это его уменьшительное имя? Восхитительно.

– В новой Аланье все изменится. Сильный станет слабым, а слабый сильным. Рабы – господами, а господа – рабами. Об этом я позабочусь.

От Като исходило ощутимое возбуждение. Даже восторг. Неужели он действительно верил, что Кярс, который добавлял в воду для ванны лепестки особенных роз, растущих только в пещерах на заснеженном пике Азад в Кашане, перевернет систему, где он на самой вершине? Матушка однажды сказала: «Власть и богатство человека не изменяют, а только раскрывают». Кярс был весь открыт передо мной. И он никогда не говорил о каких-то великих планах переустройства Аланьи, не искал конфликтов, которые для этого необходимы. Может быть, Като заблуждался. Но его привязанность к своему хозяину – это проблема.

Кярс, скорее всего, знал, что сказать людям, дабы завоевать их поддержку. И скорее всего, он рисовал отдельные картины для Хадрита и для каждого наместника и визиря, чья поддержка ему понадобится, чтобы получить и удержать власть. Что ж, я понимала, что имею дело не с глупцами, а с людьми, чья ловкость равна моей или даже превосходит мою. Но даже у самых хитрых есть слабости, которые я могу использовать в своих интересах. И когда паша Като поцеловал