Шрифт:
Закладка:
Сидевший у двери их заметил — крикнул, и негромкий выстрел из трофейного пистолета Афсане слился с падением тела. Второй кинулся к кнопке тревоги — раздался звон стекла, и меткая стрела суккуба перебила провода. Тот спрятался под стол, лихорадочно заряжая оружие.
Гюльдан выругалась про змеиный яд, и спрыгнула, рассыпав приготовленные стрелы. Одну она поймала меж крылом и шеей, вторая застучала о землю, соблазнительница ухватила её пальцем ноги, и наложила на тетиву. Стрела ушла в сторону и вверх, и разу же вторая — раздался стук и короткий вскрик — отрикошетив друг от друга, стрелы нашли цель за углом.
— Неплохо, — удивилась принцесса.
— Не очень метко — разочарованно протянула лучница: — А что он сказал⁈
— Что их обменяли. Кого именно обменяли? — навалившись всем весом, спросила дьяволица у перепуганного возницы, всё ещё испуганно хватающего ртом воздух.
— И-ыых!.. Их! Всех демонов и телохранителей!
— Всех⁈ А ракшасов?
— Ракшасов не знаю! Только трёх демонов!
— Понятно, — сказала демонесса и добила его ударом пальцев.
— Что он хоть сказал? — спросила суккуба, не знавшая санскрита.
— Их обменяли. Нет ни Сакагучи, ни монаха, ни Маваши. Только янычар. Пошли, штурмуем кухню, а то я больше не выдержу — а потом идём за остальными…
Ильхан
…Ильхана всё это бесило. Он, один из лучших янычар — лучший янычар! — должен терпеть нападки какого-то сброда, Иблис знает, кому поклоняющегося!
Конечно, его появление вызвало дикую радость среди этих урок. Длинные волосы, как он понял, ему специально не остригли, и он, зная, что подумают эти сыны собаки, сразу готов был всем доказывать обратное, но эти твари оказались хитрее.
Для начала, сами тюремщики, в насмешку, выкрасили его в желтый цвет. Лишь в тюрьме он понял, что это значит. Оказывается, вся табель о рангах в мире этих ублюдков распределена по цвету — от самых тёмных — авторитетов, черных — их прихвостней, до белых «опущенных». Ильхан, таким образом, оказался чуть выше дна.
Другие военнопленные его избегали — с башибузуками он сам не хотел знаться, а офицеры его чурались, как предателя, прислужника шайтанов. Это потом он заслужил их дружбу и уважение, к концу первой недели.
А в первый день его сначала облапали за столом, причём надзиратель орал на него «что пристаёшь», когда он пытался скинуть с себя липкие грабли, а ночью к нему залез какой-то потный и тяжелый тип. Ильхан, этому типу, недолго думая, ушиб голову, а потом оставил валяться за почему-то открытой дверью камеры. Но это только начало!
Днём, в бане, (ха, нашли, кого в душевую пускать! Половина этих дебилов такого чуда не видели — и использовали, как нечто среднее между базаром и отхожим местом), этот, ушибленный головой оказался «чёрным», и привёл с собой друзей, чтобы «проучить выскочку». Да они ещё и неверные оказались! Ну, Ильхан показал этим пожирателям свинины, что не зря в столице и армии уступают дорогу янычарам! Эх, видел бы его ага — генералом бы сделал! Как он их раскидал! «Ушибленного» после этого перекрасили в дерьмово-коричневый. (ну какой он убийца со сломанной рукой), а Ильхана вот в покое не оставили…
Он так и не понял, в чём дело — то ли месть, то ли злость, но вместо того, чтобы понять, что с янычаром лучше не связываться, эти овцелюбы только сменили способ издевательств.
Да он любого из этих придурков в два счёта уделает! Ладно, что худой — так в разведку ни толстых, ни амбалов не берут! Иногда ведь в такую дыру придётся залезть! Особенно у принцессы на службе, (он вообще удивлялся, как туда попал, например, этот монах — при её-то любви к лазанью по всяким щелочкам. Ну, он не спорил, что бывают всякие ситуации)… Пусть только нарвутся! Он готов.
Но эти перестали нарываться — словно враз поумнели. Теперь его достают другим — словами. Ну, что делать, если дают тарелку на раздаче и говорят: «Держи, собака». Один раз он по роже размазал, его на день в карцер посадили. Без еды. Ещё что придумают — возьмут, и как начнут про него рассказывать — что с ним любовь хороша, задница, да то, да сё — а эти после разборки начали говорить, что «от страстной любви». Дураки! Это бесило, как незнамо что… Терпел, чтобы не попасть в карцер — это означало запрет на наряды на кухню, и потерю связи с шайтанами, которые готовили побег, а эти неверные приняли доброту за слабость.
…Всё — сегодня он решил. Шайтанов выменяли. Побег сорвался. Значит — в иблисову задницу все правила. Он будет их убивать. А потом пусть что хотят, то и делают.
…Это Хасан настоял, чтобы пойти именно в корпус ракшасов. Спорили, и против больше всех была Афсане, но голодная принцесса и отсутствие оружия и сильной магии поставили точку в споре. Ну и было много других возражений. Во-первых, блок демонов лучше охранялся, и там было слишком много шлюзов на входе, из-за другой атмосферы — можно было там и застрять. Во-вторых — ракшасы шустрые, и их банально больше. И поднимут больше суматохи. А если учесть что многие из них владеют невидимостью — то последующая задача штурма блока демонов в разы облегчалась. Ну и последним аргументом послужило зрелище прогулки заключённых блока демонов — под куполом, в кандалах. Да, тут много не навоюешь.
Первый просчёт в новом плане они увидели, когда встретили первого заключённого — он был покрашен! Светло-коричневой краской, что полностью исключало применение маскировки.
Хасан — тот просто опешил. Проводил его взглядом, ладно, что не побежал расспрашивать.
Азер усмехнулась, и сказала: «Понятно».
— Что понятно?
— Дешево и сердито. И теперь от мимикрии не будет никакого толку, если не отмоем.
— Отмыть-то… После того, как отмоешься, невидимость не работает — после бани, например… А такое только в бане, наверное, и ототрётся…
— Раз они красят, у них должно быть, чем отмывать. Иначе бы сами все разноцветные ходили. Надо проверить охранников.
Охраны было много — их действительно ждали. Просто прячась, пройти не удалось — пришлось поработать ножом. Они изготовили и складировали в весьма интересных местах (типа вентиляционной системы или распределительных шкафов) где-то пять трупов, и только тогда пробрались на хозяйственный склад.
