жестко так, что сломалась кость — зажатая в кулаке свинчатка попала кому-то в толпе, и с матерной руганью кто-то кинулся на помощь Ильхану — запинывать лежащих.

Его толкнули в спину — перед глазами сверкнула заточенная монета, Ильхан, не глядя, пнул гада в грудь и прыгнул. «Черный» заметил, и тоже прыгнул навстречу, но янычар оказался выше и сбил его, пролетая до второго яруса — не допрыгнув до перил, повис, уцепившись за край площадки.

Кто-то попытался наступить ему на пальцы — не разбираясь, Ильхан скинул того головой вниз. Потом подтянулся, огляделся, и, увидев, что поединщик ещё жив, сиганул ему на голову…

…Хасан свесился с краю, зацепившись босой ногой за стойку перил, вытянул пальцы, и ухватил нож. Вот как надо. Не только суккубы умеют вверх тормашками ползать.

— На! — кинул он заточку Афсане: — Тебе с таким удобнее будет. Дай мне свой, большой…

…Ильхан хорошо попал по тому с прыжка — не будь овцелюб такой здоровенный, он бы уже концы отдал. А так — ничего, устоял, только раскрылся, и уж янычар-то не пожалел — со всей силы вломил везде, куда смог.

Добить не дали — отвлекли. Навалились с боков и спереди. Он их отбрасывал, простыми захватами, не тратя даже ударов, но их было просто много, так что противник успел оклематься.

Ильхан удивился — как это у него ещё хватило сил на прыжок? И, тем не менее, тот прыгнул. Янычар без разбега прыгнул выше, перепрыгнул, и приземлился за его спиной.

Вокруг них снова начало образовываться кольцо не врагов, а зрителей. Не так быстро, как хотелось бы.

…Ильхан успел заметить знак, поданный «чёрным» — его тут же схватили, заломив руки за спину. На этот раз держал один — но здоровый. Как жаль, что он не запоминал имена этих мразей! Янычар рванулся из захвата — не помогло. С силой пнул по колену — эта туша вряд ли поморщилась. Упором в него ногами и лопатками изогнулся дугой, чтобы хоть захват ослабить — а тот вдруг крикнул от боли и уронил его.

Ильхан грохнулся об пол, и пока оклевывался, рядом с ним упал тот бугай, с перерезанной глоткой. «У него нож!» — кто-то закричал в толпе (ага, а когда сыны собаки и осла вытаскивали свои, никто не орал), и пока он поднимался, ещё двое или трое смельчаков свалились, порезанные точно так же.

Янычар проморгался не спеша, ударом головы встретил какого-то ретивого, потом — подсечкой сбил наземь своего «чёрного», и только тогда полюбопытствовал, кто его новый союзник…

— Почему ты не стреляешь? — спросила Азер Афсане.

— Выстрелы отвлекут и их. А вокруг толпа идиотов. Я не хочу, чтобы это вышло боком и нашим мужчинам.

…Невидимость на нём сидела неплохо — он даже успевал, когда стоял, передать движущиеся предметы, а вот техника немножко хромала. Его усилиями и друзей-офицеров толпа отхлынула — ладно, когда драка, просто носы расквасят, а тут убивают, на самом деле! И вот тогда незнакомец остановился и вышел из невидимости.

— Хасан!

— Вовремя я, да? На, давай, держи, мы с ханум тебя вызволять пришли! — и сунул ему в руки нож.

Ильхан взвесил на руке оружие, и, недолго думая, зарезал валявшегося на полу «чёрного», потом выпрямился, огляделся, нашел рожи знакомых гадин, и с холодной решимостью, подойдя быстрым шагом, стал выпускать кишки их ненавистных животов. Ещё одного! И ещё! Увидел у кого-то эрегированный член — не раздумывая, рубанул по нему и всадил нож в задний проход следующему. «Белые» завизжали по-бабски, одному он маханул в лицо кровавой пятернёй — чтоб не мешался. И ещё раз, и ещё… от янычара не убежишь! Хасан схватил его за плечо:

— Стой! Ты что делаешь!

— Они сыны собак и овцелюбы! Их надо всех убить! Неверных! Всех! — на глаза янычара навернулись слёзы.

— Тихо… Ну что ты?.. — и в этот момент раздались сигналы тревоги. Хасан отпустил плечи Ильхана, и, подняв над головой брошенный сверху автомат, дал очередь и крикнул, перекрывая ревуны: — Слушайте все! Мы представляем армию ханум-паши! Кто знает её, представлять не надо, кто не знает — пожалеют, что не знали! Мы пришли освободить вас всех («белые», дрожа, с ужасом оглядывались то на Хасана, то на кровавую просеку, прорубленную Ильханом): — Если кто хочет на волю — присоединяйтесь к нам, ну а кто не хочет — пусть делает что хочет, только не стоит у нас на дороге!

Двери затрещали под натиском стражников снаружи.

— А вот теперь — мой ход, — сказала Афсане, и, приложив кобуру-приклад к тоненькому плечику, выстрелила…

Растревоженный улей

…Никто прокола не допускал — просто их действительно ждали. И поезд привез вместо преступников переодетых оперативников Кахкхасы в незастёгнутых наручниках. А, когда разводящий не пришел на следующий пост, уже готовый к бою наряд обыскал маршрут, и нашел и мёртвых часовых, и грузовик, и поваров, и спрятанные трупы надзирателей из блока ракшасов. Командиры были вовсе не дураки — за две бессонных ночи тренировок, среди отработанных маршрутов был и этот вариант, и, когда по срочному вызову из дворца приехал Кахкхаса, ловушка захлопнулась.

…С верхних этажей спланировала Азер, держа в руках целую охапку оружия и инструментов:

— Так, мужчины, лучше, чем болтать, разбирайте-ка оружие! Есть здесь, кто служил в армии⁈ Офицеры⁈

На неё молча уставилась вся тюрьма. Потом кто-то сглотнул:

— Баба! — со вздохом восхищения выдавил чей-то пропитой голос. Один из пленных янычар развернулся и вломил его обладателю.

— Баба… — сказали в другом месте.

— Значит, точно выберемся.

Азер, в общем-то, считавшая себя бесстыдной девкой, неожиданно смутилась от столь пристального внимания.

— Так… ну, где офицеры-то⁈

Несколько ракшасов шагнули вперёд.

— Можно вопрос? — спросил один из «тёмно синих», авторитетов тюрьмы (Ильхан быстро предупредил о нём): — Я не офицер, но у меня есть свои бойцы, и притом неплохие. Примите нас в долю?

— Если будете подчиняться Её Высочеству — примем. Итак, — суккуба возвысила голос: — Вот средство для удаления краски! Пропустите янычаров первыми! Потом — все, кто овладел невидимостью! Нам нужно как можно больше невидимок!

…Одна из дверей вылетела, и там начался рукопашный бой…

…- Где ханум-паша? — спросил Ильхан.

— Штурмует кухню. Отвлекает от нас внимание, — ответил Хасан.

— Так, мужчины!