о нем, когда засыпала, и… наверное, это мне приснилось.

Бет охватило волнение.

– Да, – сказала она. – Я тебя видела. Твои следы.

– Ногам было так холодно. Я не могла найти вход. А через окна ничего не разглядеть. Пришлось возвращаться к деревьям. А потом я увидела тебя. – Лилиан посмотрела на Бет. – Иногда я воображаю то, чего не существует. Но в ту ночь ты видела меня, а я тебя. Ты пригласила меня войти. – Она улыбнулась. – И я пришла. Теперь мы можем быть сестрами.

Сердце Бет выскакивало из груди. Это было чудесно и одновременно ужасно. Это станет кошмаром, но в то же время лучшим, что когда-либо происходило в ее жизни. Она это уже знала. Началась ее собственная жизнь.

– Кто ты? – спросила она странную девочку.

– Лилиан, – ответила девочка. – Это ведь и твое имя тоже?

– Мое второе имя. – Ее звали Элизабет Лилиан Грир.

– Как будто тебя назвали в мою честь, – сказала Лилиан. – Очень мило, только никто не зовет меня так. Все зовут меня Лили.

Глава 28

Декабрь 1960

БЕТ

В тот первый год, когда приехала Лили, настоящего Рождества у них не было. Раньше родители Бет пытались устраивать праздники – много гоголь-моголя, несколько дорогих подарков для Бет и еда, загодя приготовленная приходящей прислугой. Не настоящее веселье, но хоть что-то.

Но в этом году елка стояла в темном углу, пахучая и неукрашенная. Подарки так и не появились. Девочки играли в комнате Бет, а родители отчаянно ссорились: снизу доносились звуки, похожие на рычание. За два дня до Рождества отец вышел из дома посреди ночи, громко хлопнув дверью. Лежа в кровати рядом с Лили, Бет слушала, как он заводит машину и уезжает.

– Он нам не нужен, – послышался из темноты голос Лили. – Спи.

Следующим утром мать Бет нашла девочек на кухне. Глаза у нее были красными, но она причесалась и накрасилась. На ней был красный свитер и клетчатая юбка ниже колен, словно она собралась на рождественскую вечеринку.

– Проедусь по магазинам, – глухим голосом сказала она, надела пальто, взяла сумку и вышла из дома.

Ее не было три дня.

Никто не поручал приходящей прислуге приготовить рождественский ужин, так что его и не готовили. Девочки остались в доме одни. На улице шел снег, таявший на холодной траве. В первый день они совершали набеги на кухню, питаясь печеньем и шоколадным молоком. Смотрели допоздна телевизор и легли спать после полуночи. Бет вздрагивала от каждого звука, ожидая, что в любую минуту может вернуться кто-то из родителей и отругать их за плохое поведение, но никто не возвращался.

Рождественским утром девочки подкрепились шоколадом и стали играть в куклы и переодевания. Они бегали друг за другом во дворе по мокрому снегу, а внизу, у подножия утеса, ревел океан. Вспомнив о других девочках из школы, Бет поняла, что у нее никогда не было настоящего, нормального Рождества. Она не разворачивала подарки и не оставляла печенье для Санты. Никакой индейки на столе. Ей поначалу стало грустно, но потом они с Лили шесть раз готовили попкорн, добавляли в него сливочного масла и питались им целый день, пока не легли спать.

Я должна скучать по ним, подумала Бет, пока они с Лили прыгали с кофейного столика, вытянув руки и соревнуясь, кто первым коснется потолка. Она в самом деле скучала по родителям – немножко. Но не по настороженному ожиданию, когда они начнут вежливо язвить друг с другом, забыв о ее присутствии. Не по необходимости ходить на цыпочках, помнить, что нельзя ничего трогать, нельзя ни о чем спрашивать, нельзя шуметь: надо быть невидимой и неслышимой. Не по одиноким ночам в этом странном доме, когда она ломала голову, почему так его боится – боится его балок, крыши, окон, словно они с домом ненавидят друг друга.

– Ты ведь мне не кузина, правда? – спросила Бет той ночью, когда они завернулись в простыни и доедали конфеты, найденные в буфете.

– Нет.

Бет смотрела на идеальный профиль Лили, которая откусила маленький кусочек шоколада.

– У тебя нет кузин.

– Тогда кто твои родители?

– Они мне не родные, – сказала Лили. – Это моя вторая приемная семья. Наверное, в следующем году буду жить у кого-то еще.

Бет даже представить не могла, что когда-нибудь познакомится с настоящей сиротой, о которых читала только в книгах.

– А где твои настоящие родители? – спросила она.

Лили задумалась.

– Моя мать жива. Насчет отца не знаю. Может, он умер. Если нет, я хочу его когда-нибудь найти.

– А как насчет матери? Ты собираешься ее искать?

Лили снова задумалась.

– Матери я не нужна, – ответила она. – Но может, у нее не было выбора.

На следующий день у них кончилось печенье, и они попробовали испечь его сами, по рецепту из кулинарной книги со склеенными от долгого лежания под раковиной страницами. Открывая горячую духовку, Бет обожгла палец, и поэтому девочки выключили газ и съели сырое тесто. Была у них небольшая ссора, когда Лили взяла куклу, с которой хотела играть Бет. Лили победила.

Мать вернулась домой все в том же красном свитере и клетчатой юбке. Растрепанная, с расплывшейся тушью, напоминающей синяки под глазами. Окинув взглядом беспорядок в доме и сидящих на диване в гостиной двух девочек, закутанных в одеяла, которые они притащили с кроватей, мать сказала:

– Как мило. Похоже, вы не скучали. Простите… Меня не было дома на Рождество.

– Все нормально, – ответила Бет.

Мать горюет по бабушке. Наверное, она уезжала, чтобы погоревать в другом месте, поскольку здесь Лили, решила Бет. Наверное, Рождество не приносит радости, когда у тебя только что умерла мама.

Бет объяснила это Лили, которая смотрела на нее отсутствующим взглядом. Бет сообразила, что Лили о мамах ничего не знает и разбираться в них не может.

Мать посмотрела мимо Бет на Лили и произнесла ее имя. С трудом, как будто оно застревало в горле.

– Лилиан…

– Да, миссис Грир? – с милой улыбкой отозвалась Лилиан.

Мариана молча смотрела на нее. Бет заметила, что волосы у матери и Лили одинакового оттенка.

– Ничего, – после короткой паузы ответила Мариана. – Две милые девочки весело провели время.

Она пошла наверх, и Бет услышала, как захлопнулась дверь родительской спальни.

Отец вернулся на следующий день, раздраженный и усталый. Он посмотрел на Бет и сказал:

– Прислуга придет через час. Пусть уберет весь этот бардак. – Потом повернулся к Лили: – Собирай вещи. Ты едешь домой.

– Нет! – крикнула Бет.

– Заткнись! – рявкнул отец.

Ласковым он никогда не был, требовал, чтобы дочь вела себя тихо и не играла, но таких слов