испуганно озирался в поисках матери или кого-то, кто запретит ему идти вместе с обычной девочкой на аттракцион. Но никто не обратил на детей внимания. Несс помогла неуклюжему мальчишке взобраться на ледяного скакуна и пообещала, что, когда он вырастет и станет нашим королем, она обязательно подарит ему собственную карусель.

Торговец угрюмо посмотрел на ботинки, словно воспоминания о дочери опустошили его.

– Вы знаете, что… – Я не смогла произнести это вслух. Не смогла добавить Эрни боли, но мне необходимо было понять, почему он так радушно отзывается о Неблагом Короле.

– Что Эллин убил мою дочь? – Вопрос прозвучал жестко. Тяжелое молчание повисло в воздухе, и я задержала дыхание в ожидании ответа. – Знаю. После тех событий на ярмарке дети стали часто видеться, с годами их дружба крепла. В тот роковой день наступления Дикой Охоты Эллин потерял гораздо больше, чем вы думаете. Он был вынужден взять на себя грех, который навсегда расколол его душу, ведь в каждой семье есть своя Ванесса.

Что-то капнуло на юбку моего серебряного платья. Я посмотрела вниз на маленькую темную отметину на бархате и сморгнула с ресниц оставшиеся слезы.

Эрни двинулся ко мне и, опустившись передо мной на корточки, сжал плечо.

– Вы видите в Неблагом Короле только холодного, вероломного правителя, ожесточенного властью. Я же вижу в Эллине все того же трясущегося возле карусели мальчишку, которому так необходимы понимание и поддержка.

Я оторвала взгляд от своих трясущихся на коленях рук.

– Вы, Агнес Эркенст, его новая Ванесса.

Я вздрогнула, но не смогла сгласиться с выводом торговца. Он не знал о пророчестве и сокрушительном ударе, который нанес Эллин по моей семье. Я хотела подняться, но торговец удержал меня на месте, сильнее сжав плечо.

– Вы сейчас, наверное, думаете, что я идиот, раз смог простить ему смерть своего единственного ребенка. Но я не грежу об отмщении, поскольку знаю, через что пришлось пройти Эллину и как повлияли на него те ужасные события. Он неделями обивал мой порог после смерти Несс, просто чтобы поговорить. Эллин лишился родителей, показать сестре слабину он не мог, так же как и полностью открыться приближенным. Принцы не могут бояться, а короли идут до конца и принимают последствия.

Я со свистом выдохнула.

– Много ночей он сбегал из замка, но я не мог заменить ему Несс. Моя дочь всегда умела выслушать и поддержать. Они были хорошими друзьями, но об их дружбе знал только я. Однажды я сказал Эллину, что Ванесса простила его, как и другие фейри, по воле злого рока вовлеченные в смертельную бойню. Объяснил, что прощение облегчает ношу, и иногда достаточно научиться отпускать свои грехи, чтобы тебя простили другие.

«Не покидай меня, прошу», – взмолился Эллин, когда я, узнав мрачную правду об его пути к короне, испугалась и переместилась к отцу.

– Я не Ванесса! – зарыдала я и вскочила с места. Эрни отшатнулся и тоже встал. – Я слепо верила и так же слепо обжигалась…

Не закончив, я снова всхлипнула. Если Эрни смирился с потерей дочери, расценив ее уход как благородную жертву во имя спасения других, то во имя чего убили Элеонор? Я знала ответ. Смерть мамы была напрасной. В пророчестве говорилось не о женщине, а о ребенке. И вот я, целая и невредимая, рыдаю в гостиной торговца пряниками.

– Вы вините себя в событиях, на которые не могли повлиять, ваше высочество. Но вы все еще способны изменить ход игры и выйти из нее победителем, – с тяжелым придыханием добавил Эрни. В его голубых глазах светилась безграничная мудрость.

– Но как? – Меня покачивало от нахлынувших эмоций. – Как можно изменить предначертанное?

– Простить себя.

Глава 15. Отголоски лжи

Жилище Эрни я покинула, когда солнце поплыло за горизонт, подарив снегу алые оттенки. От нахлынувших воспоминаний о недавней кровавой битве, от которой он так же багровел, я поежилась.

После непростого разговора Эрни угостил меня фруктовым чаем и своими фирменными лакомствами – ежевичными пряниками в карамельном сиропе. А на прощание вручил мне целую коробку сладких мишек и попросил передать их Мире.

Я развязала серебряную ленту на коробке, чтобы приоткрыть крышку и насладиться их ароматом. До Королевского Совета оставалась пара часов, и, чтобы не тратить время на уныние, я решила навестить смелую девочку-фейку в лазарете.

Больничное крыло располагалось в западной части цитадели, поэтому, прошагав через парадные ворота, я обошла розарий и двинулась вглубь эспланады[1]. В воздухе кружились мелкие снежинки. Не удержавшись, я открыла рот и поймала одну на язык. Снежинка быстро растаяла, а я разулыбалась, как ребенок.

Прошмыгнув в стеклянные двери лазарета, я резко остановилась. В нос ударил травяной запах микстур с удушающим привкусом крови. Мое воодушевление мгновенно улетучилось, и я вновь вернулась в жестокую реальность.

В продолговатой комнате с высокими окнами мельтешили фейки в длинных белых одеждах. Повсюду стояли набитые стеклянными колбами шкафчики и заполненные разнообразной лечебной утварью комоды. Вдоль светло-серых стен тянулись импровизированные палаты, разделенные белой занавеской.

Меня словно никто не замечал. Отовсюду доносились тяжелые вздохи, мокрые хрипы и кашель. Я опешила. Тела фейри исцелялись от ран в мгновение ока, но Двор Дикой Охоты для изготовления оружия использовал сплав, в который добавляли железо и рябину. Оба ингредиента действовали на волшебный народ примерно как мышьяк на людей.

Пока я ошарашенно озиралась по сторонам, в меня врезалась седовласая фейка – лекарь. Чуть не выронив коробку с пряниками, я крепко прижала ее к груди. Фейка придержала меня за локоть и принялась бормотать извинения. Когда она подняла на меня взгляд, я тут же ее узнала. Альма осматривала меня после того, как Дориан беспардонно вторгся ко мне в разум и я потеряла сознание.

– Мисс Эркенст! – удивилась она, а потом, спохватившись, быстро присела в реверансе и поправилась: – Ваше высочество.

Я отмахнулась от ее церемониального приветствия.

– Альма, я ищу девочку по имени Мира. Малышку ранили в плечо, я бы хотела ее проведать.

Понимающе кивнув, фейка поставила пузырек с розовой жидкостью на стол рядом с нами и вновь низко поклонилась мне.

– Следуйте за мной, мисс Эркенст.

Альма повела меня по длинному проходу между кабинок лазарета. Неожиданно одна из шторок распахнулась, и на проход вышла красивая фейка с глазами цвета моря. Но сейчас они выглядели настолько опухшими от слез, что словно бы выгорели на фоне раскрасневшихся век. Фейка заметила меня и зарыдала еще пуще. Меня удручила ее реакция, я даже остановилась, чтобы утешить ее, но она