стали настолько открытыми, что даже Генрих VIII посетовал французскому послу, что «никто не может жить более постыдной жизнью». Молодой король Яков (вероятно, под влиянием Ангуса), похоже, тоже разделял это мнение. Впрочем, взгляды Генриха на супружескую верность вскоре стали выглядеть гораздо менее убедительно.

К югу от границы, в Англии, первая половина 1520-х годов ретроспективно выглядит затишьем перед бурей в жизни королевской семьи. Брак Марии Тюдор с Чарльзом Брэндоном, судя по его беспокойству по поводу ее частых болезней, сложился весьма гармонично. Сближение Англии с Габсбургами, намеченное на встречах до и после «Поля золотой парчи», в январе 1521 года было скреплено подтверждением помолвки Карла V с малолетней принцессой Марией, а на День святого Валентина на платье шестилетней принцессы прикололи брошь с его именем. Но как бы ни была довольна Екатерина, это был не ее триумф, а сдвиг во внешней политике Уолси, отныне переориентированной на вторжение во Францию… а Генрих вскоре будет в кулуарах обсуждать предложение вместо Карла V обручить свою дочь с ее кузеном, королем Шотландии.

Тем не менее летом 1522 года Карл совершил вторую поездку в Англию и на обратном пути к побережью посетил Винчестер. По этому случаю Генрих VIII приказал перекрасить стол в Большом зале Винчестерского замка, изобразив в центре розу Тюдоров, а себя – на месте короля Артура. Генрих был как никогда в плену куртуазных идей – и той весной состоялась та самая пышная осада Зеленого замка, ознаменовавшая первое известное нам появление Анны Болейн при дворе.

Сразу после весеннего маскарада ничего особенного не произошло. Возможно, Болейн появилась в постели Генриха VIII именно тогда, но это была не Анна, а ее старшая сестра Мария. Мария Болейн уехала во Францию в качестве одной из спутниц Марии Тюдор, осталась там и, возможно, стала любовницей Франциска I. Однако в 1519 году она вернулась в Англию, а в феврале 1520 года вышла замуж за некоего Уильяма Кэри. В 1522 году к нему внезапно перешло немало земель и должностей, так что вполне возможно, что именно в этот период начались отношения между женой Кэри и королем. В течение следующих нескольких лет Мария Болейн родит двух детей (Кэтрин и Генри Кэри), отцом которых могли быть и ее муж, и король Генрих.

Что касается королевы Екатерины, ее внимание теперь было всецело сосредоточено на дочери Марии, которую королева – возможно, в отличие от своего мужа – считала перспективной наследницей английского престола. В связи с этим первостепенное значение для нее приобретало образование Марии. И хотя девочку обучали традиционным женским умениям, как куртуазным, так и бытовым, Екатерина также поручила гуманисту испанского происхождения Хуану Луису Вивесу разработать для нее программу школьного обучения. Впрочем, книга Вивеса «Воспитание христианки», опубликованная в 1523 году, содержала весьма неоднозначные суждения. С одной стороны, Вивес, которого иногда называют отцом современной психологии, не считал женский мозг неполноценным и рекомендовал женщинам посвящать некоторое время чтению античной классики, но с другой, заявлял, что женщина должна «знать только то, что связано со страхом Божьим».

Кроме того, Вивес был последовательным и яростным противником куртуазных игр – маскарадов и переодеваний, которые позволяли женщинам «бесстрашно говорить то, о чем они не осмелились бы и подумать, если бы их узнали». «Из встреч и разговоров с мужчинами рождаются любовные связи. В гуще удовольствий, пиршеств, танцев, смеха и потакания своим прихотям безраздельно властвуют Венера и ее сын Купидон». Для кого-то это могло прозвучать как обещание, но Вивес явно подразумевал под этим угрозу.

Еще более враждебно он относился к рыцарским романам. Лучше молодой женщине потерять глаза, чем читать сочинения романистов, заявлял он. «В воспитании женщины главной и, можно сказать, единственной заботой должно быть сохранение целомудрия». Повиновение женщины мужу должно быть всецелым, ибо «кто будет уважать мужчину, видя, что им управляет женщина»?

Это не единственные уроки, усвоенные девочкой, чья мать надеялась, что она в будущем будет править страной. Но они не могли не повлиять на то, как принцесса Мария воспринимала собственные способности, тем более что мать Марии Екатерину все больше отодвигал от управления Уолси. Надежды Екатерины на лучшее для дочери и, возможно, для самой себя были связаны с будущим браком Марии с Карлом V. Но 1525 год – поворотный год во многих отношениях – поставил в этом точку.

Когда в конце февраля 1525 года Карл одержал большую победу над французами в битве при Павии, взяв в плен Франциска I, поначалу друзья и союзники Карла сочли эту новость прекрасной. Фактически это означало, что для поддержания баланса сил в Европе Карлу больше не нужна была Англия. К тому же его войны стоили очень дорого, и он срочно нуждался в деньгах. Тем летом он заявил: либо девятилетнюю Марию с ее приданым следует немедленно отправить в Испанию, либо он женится на другой кузине, Изабелле Португальской, которая не только принесет ему 900 000 золотых дукатов, но и в свой 21 год уже вполне созрела, чтобы исполнять обязанности регента в его отсутствие. Карл заключил мир с Францией. То же самое сделали Генрих и Уолси – по отдельности. Но на этот раз униженный Генрих действительно начал обвинять Екатерину в предательстве семьи.

В июне 1525 года Генри Фицрой, внебрачный сын короля от Бесси Блаунт, был посвящен в рыцари на публичной церемонии, которую посетили главные представители знати. Под руководством двух английских герцогов, Норфолка и Саффолка (Брэндона), его провозгласили третьим: «высокий и благородный принц Генри, герцог Ричмонд и Сомерсет». Шестилетний мальчик стал генерал-лейтенантом Севера, лордом-адмиралом всех земель короля Генриха (и еще целая куча громких титулов) и одним из главных пэров Англии. Его герцогский титул имел особое значение: графом Ричмондом до восхождения на трон именовался Генрих VII. Намек на перспективы, казалось, был очевиден. (На той же церемонии сыну Марии Тюдор был присвоен титул графа Линкольна.)

Когда Екатерина выступила против возвышения Фицроя, трех ее испанских фрейлин обвинили в ее поддержке и уволили. Как отметил венецианский посол, это была «сильная мера», «но королева была вынуждена подчиниться и набраться терпения». Всемогущий Уолси, настойчиво добивавшийся союза с французами, не позволял Екатерине даже оставаться наедине с новым испанским послом. Посол свидетельствовал, что королева «сделает все возможное, чтобы восстановить старый союз между Испанией и Англией, но, несмотря на благую волю, ее средства весьма скудны». Однако сигналы были неясны. Генрих все еще принимал послов в покоях жены. И всего через несколько недель после ошеломительного возвышения Фицроя, словно для того, чтобы сохранить баланс, принцессу Марию отправили в Ладлоу в качестве номинального правителя Уэльса. Это была традиционная подготовка наследника английского трона, которую Екатерина горячо одобряла, несмотря на то что это лишило ее общества дочери. «Долгое отсутствие тебя и короля тревожит