Шрифт:
Закладка:
— Рифейну ка-Сензангакона ри-Мигаш, окажи честь моему шатру своим пребыванием! — произнес традиционную формулу гостеприимства хозяин шатра, откидывая полотнище, прикрывающее вход в шатер.
— Дингане ка-Сензангакона ри-Мигаш, брат мой, быть под пологом твоего шатра счастье для меня! — прозвучал традиционный ответ. — Но, быть может, мой брат даст мне сначала возможность снять доспех и обмыться?
— Конечно, все необходимое уже ждет тебя, брат…
Сейчас, когда гость снял шлем, а хозяин — шляпу, стало видно, насколько они похожи. Пришедший из Степи воин был явственно старше, жизнь заложила у него суровую складку на лбу и легкие морщины у глаз, черты лица младшего были чуть тоньше, а подбородок чуть мягче. Но с первого взгляда было видно, что они «отлиты по одной форме».
* * *
И вскоре освежившийся гость, одетый теперь точно так же, как и хозяин, в свободную бежевую рубаху и темно-коричневые брюки, занял место за дастарханом. Женщины и девочки цветастым потоком завихрились вокруг стола, и на нем вскоре выросло изобильное угощение. После трех традиционных кубков — за Первого Предка, за хозяина, за гостя — жены покинули шатер, и братья остались вдвоем.
— Была ли утомительной твоя дорога, брат?
— «Народ един уважением к традициям», но давай, Дин, говорить, как мы привыкли говорить в шатре отца.
— Ты старший, только ты мог предложить это, — улыбнулся младший. — Но, все же, тебе придется потерпеть еще чуть-чуть потерпеть.
Он встал и заложил земной поклон, потом опустился на правое колено и торжественно произнес: «Мой старший брат, Рифейну ка-Сензангакона ри-Мигаш, благодарю тебя, ты спас меня от позора!»
И поднявшись, добавил обыденным тоном: «А вот теперь, Риф, можем поговорить по-простому…». Но старший брат, напротив, посерьезнел.
— Ты правильно сделал, что принес «благодарственный поклон», когда мы остались вдвоем. Волчицы должны верить в безупречность своего Волка. Ты становишься мудрым, мой младший брат. Я бы не обиделся, если б ты просто сказал «спасибо» или даже не сказал ничего. Ты мой брат. Мы одна кровь. Но я рад, что ты понимаешь всю серьезность случившегося.
— Я знаю, что нам придется это обсудить. Но, надеюсь, не прямо сейчас? Может быть, ты сначала всё же, поешь с дороги?
— Конечно, брат, давай пока поговорим о другом. Нанда у тебя замечательно готовит. Кстати, почему я ее не вижу?
— Нанда на днях отбыла в материнский шатер. Ждем новостей каждый час, — улыбаясь, сказал хозяин. — Но младшие тоже старались для тебя. Вот и оценишь.
— Будем ждать вместе, — традиционной формулой ответил гость. — Надеюсь, в этот раз первая жена порадует тебя сыном.
— Я одинаково буду рад и волку и волчице, — рассмеялся хозяин.
— Экий ты! Какие еще новости?
— Первый Предок на празднике выбрал твою рабыню. Некоторые роптали, что снова Мигаш ведут нечестную игру…
— Воистину, когда боги хотят наказать человека — они запирают ворота разума. Как можно назвать выбор Первого Волка — «игрой»? Идиоты! Со времен нашего прадеда клан Мигаш обвиняют в том, что мы знаем, как «приманить» Седого Волка, — брови Рифа нахмурились. — Знаешь, я иногда даже сомневаюсь, беседуют ли с ним посвященные и старейшины этих глупцов. Для того, кто хотя бы один раз открывал разум Первому Предку, очевидно, что за его звериным обликом стоит разум, гораздо выше человеческого. Его нельзя «приманить», а попытка обмануть… Я даже боюсь об этом подумать. Для них Седой — говорящий зверь и они видят в нем лишь зверя. Им кажется, что он охотнее примет жертву, истекающую страхом. Они путают Волка с иными силами, живущими болью и страданием.
Риф прервался и сделал оберегающий жест, отгоняющий злых духов: «Но Первый Предок принимает не жертву, а невесту…»
— Риф, когда Волк покрыл «невесту», с его клыков капала кровь! И так происходит всегда, когда он приходит в круг. Может поэтому люди видят в нем только зверя?
— Тем хуже для них! Одни приходят на праздник сделать ставки, другие — увидеть, как Зверь пожирает рабыню, третьи — как Первый Предок подтверждает союз со своим народом! Что ж удивительно в том, что кому-то раз за разом достается буйволова моча… — Риф резким движением руки будто смёл со стола другие точки зрения. — Лучше расскажи, как все прошло…
— Сначала было все как обычно. Когда привели рабынь, твоя единственная зашла в круг с гордо поднятой головой. Шла, как кобыла на призовую скачку, готовая выиграть для своего хозяина все призы! А остальные рыдали, как на собственных похоронах. Ставки сразу упали…
— Кстати, о ставках. Ты поставил за меня?
— Конечно, как ты и просил, трижды. И заранее. На ту, кого выберет Первый, на то, какому клану придется пасти буйволов следующий цикл и на семерку.
— И?
— Ты выиграл дважды. Но недооценил свою рабыню. Выигравших не было. Но на восемь не ставил никто.
— Ого! — воскликнул Риф и радостно хлопнул себя по колену. — Действительно, недооценил! И что, правда, Тивелы вновь крутят хвосты быкам?
— Правда-правда! За что ты их так не любишь?
— Веришь, не знаю! Наверное, за бычью тупость и упрямство. Но вот бывает, что ты видишь человека, и он сразу тебе не нравится?
— У меня бывает и так, что ни разу человека не видел, а он мне уже отвратителен! Один из преследовавших меня и тебя егерей слизнул каплю моей крови. Так мне легче зайти в голову рабыне, которую е@ут три пьяных южанина, чем беседовать с ним!
— Ты дразнишь его?
— Каждую ночь. Днем до него не достучаться. Грубый разум, привязанный к внешнему миру.
— Не отпускай его! Пусть бежит, не чувствуя ног, теряя разум от страха. Но не переборщи — раз Седой привел его к краю песков, значит это ему зачем-то нужно? Но мы это обсудим с тобой завтра. Лучше расскажи про мою рабыню…
— Твой выбор оказался безупречен! Давненько я не видел таких горячих! Восемь раз! Хотя, мне кажется — девять, но первый раз букмекеры просто не засчитали. Когда Седой нагнул ее, мне показалось, что она первый раз кончила раньше, чем он вошёл в нее…
— Э-э, не надо прямо сейчас с такими деталями. Расскажешь мне об этом подробнее потом. А то у меня разыграется совсем другой аппетит…
— Рыжая всегда готова для тебя. Девочки будут только рады, если ты воспользуешься ею.
— Но не посреди же обеда, брат! — расхохотался Риф.
— Ну уж да! — подхватил его хохот Дин.
И они пустились обсуждать ближних, как все остальные нормальные представители человеческого рода, когда хотят в застолье поддержать непринужденный разговор.
* * *
Но самый лучший обед когда-нибудь заканчивается и, перемыв кости ближним и дальним знакомым, братья приступили к обсуждению вещей гораздо менее приятных.
— Так расскажи мне, Дин, как ты оказался в горах, раненный и с егерями на хвосте.
— Знаешь, Риф, благодаря тебе у меня появилась возможность всерьёз поразмыслить о случившемся. И дело начинает представляться мне сейчас даже хуже, чем тогда в горах…
Он замолчал и погрузился в мысли. Старший брат не торопил его.
— Ты даже не представляешь, Риф, как я обрадовался, когда ты услышал мой зов.
— Твой зов? Я не слышал твоего зова, Дин. В мой сон пришел Седой и приказал позвать тебя.
— Седой? Ты хочешь сказать, что это действительно затея Седого? Я думал… — и тут
