Шрифт:
Закладка:
15 ноября 1942
Я все еще в Беловодске. День очень холодный, шел снег. Новости по радио были пессимистические: на африканском фронте война идет плохо. Моя фантазия работает слишком бурно, думаю о предстоящей зиме…
23 ноября 1942. На передовой
Утром 16 ноября покинули Беловодск, на санитарной машине ехали по направлению к Кантемировке, куда добрались в 14 часов.
/…/
46-я рота поменялась местами с венграми пятнадцать дней тому назад. Часть роты обороняла деревню, остальные на главной линии обороны слева, на высоком берегу Дона. Справа линия обороны 48-й и 49-й рот.
Я с нетерпением ознакомился с линией обороны и не теряя времени утром 19 ноября уже вышел на позиции. Дон тек в четырех шагах от наших позиций. Снайперы активизировались. На реке частично появился лед. Вокруг виднелись безграничные темные просторы, бесконечные леса.
Мне сказали, что венгры своей стрельбой не дают спать. Когда 46-я рота заменялась, видели венгров со значительными запасами ракет и боеприпасов, поэтому они стреляли ракетой каждую минуту, каждые пять минут стреляли из ручного оружия.
Альпийские стрелки напротив не стреляли никогда: боеприпасов было недостаточно, а ракет и в глаза никто не видел. Также и наша артиллерия не стреляла никогда. Воевать в таких условиях тягостно.
Линия обороны представляет собой сеть ходов и крытых блиндажей с деревянной крышей, построенных тяжелым трудом, но в короткие сроки. Эта защита «ворот к Белогорью» состояла из ручных и станковых пулеметов и противотанковых орудий, которых было явно недостаточно. Короткая равнина соединяла линию обороны по реке, защищенную проволочными заграждениями, немецкими и венгерскими минными полями. К сожалению, расположение мин нам не было известно: знали только, что они есть под снегом.
/…/
4 декабря 1942
В 15 часов уже темнеет. /…/
Здесь обычная жизнь. Каждую ночь русские посылают штурмовые патрули к нашей линии обороны: мы постоянно с оружием, должны смотреть очень внимательно, потому что они пробовали захватить наших наблюдателей.
Позиции Альпийского корпуса с 6 ноября по 17 декабря 1942 года
/…/ Прошло два туманных дня, в которые мы выходили с линии обороны Мадонна вместе с Гранди и Перего, возвращаясь, когда туман уже исчезал, и чудом избегая мин и пуль снайперов.
Начинаю бояться пуль, когда они свистят над головой, бросаюсь на землю. Такого страха не было до моего первого ранения.
/…/ Мы предвидим, что русские скоро будут атаковать нашу линию обороны, которую мы более или менее оборудовали!
8 декабря 1942
/…/
Я присутствовал в штабе батальона «Тирано» на допросе раненого перебежчика. Эта история не выдумана! Мы обалдели больше всего, когда Заккардо угощал пленного мармеладом, шоколадом, сигаретами.
Это оказался пленный генерал, а не солдат. Он сообщил имена русских генералов, артиллерийские позиции, склады, все скорее всего выдуманное.
Ночью, в 5 часов до нашей линии обороны доносились крики: «Италия хорош, Сталин капут».
/…/
В то же время части штурмовых групп саперов противника большую часть ночи передвигались вдоль нашей линии обороны с задачей захватить языка из наших наблюдателей с целью получения информации.
12 декабря 1942
В 16 часов уже темно. Сегодня с 13 часов русские сделали четыре залпа из «Катюш».
Позиции 8 Армии на 10 декабря 1942 года
Первый залп застал врасплох барак штаба роты. Все вздрогнули, потолок выдержал три или четыре раза, стекла разбились вдребезги. Один осколок упал в дух метрах от нашего «красного дома».
Выскочили наружу, и тут начался второй залп, двенадцать осколков попали на позиции Мадонны. Осколки сыпались один за другим, альпийские стрелки направились в убежище, столбы дыма и земли, большие черные комья на снегу. Одно убежище было изрешечено осколками, в нем находилось четыре человека: два альпийских стрелка остались невредимыми, а двое получили тяжелые ранения.
Кариссими умер почти сразу: ему оторвало руку. Федеричи чудом спасся – у него умер отец на днях и завтра он должен был поехать в Италию.
С Гранди направились к Дону, вдоль центральной улицы Белогорья. Много домов горело, все телефонные линии в деревне были оборваны, слышались раскаты оглушительного грома, потом свист как будто сотен пуль. Это сводило с ума. Потом взрывы, большие воронки и разбросанный снег. Два других залпа нас застигли в то время, когда мы возвращались к бараку «красный дом».
Майор Заккардо добрался в Белогорье взволнованный. Бросился к телефону, хотел связаться со штабом дивизии «Тридентина», кричал как одержимый: эмоционально представил ситуацию начальнику штаба полковнику Амброзиани. «Залпы «катюш», – кричал он – накрыли наши позиции, у меня предчувствие, что в ближайшее время будет большое наступление – близок час, и командование должно быть серьезно озабочено…»
/…/ К нам прибыла одна рота из батальона «Морбеньо». Мы не знали, что прибывшим делать. Определили, что они должны оборонять вторую линию или оставаться окапываться.
Было видно, что залпы «катюш», обрушившиеся на Белогорье скорее произвели больший эффект на синьоров из штаба и в тылу: они дрожали и может быть готовили багаж…
/…/ Когда командование платит дорого солдатскими шкурами! Проклятый мир! Для каждого один конец…
19 декабря 1942
/…/
Повстречали майора Сарти, прекрасного командира батальона «Морбеньо». Этот храбрый офицер был популярен: его отмечали за мужество, честность, он был неразлучен со своим моноклем и исключительно любил выпить.
Он рассказывал, что в Албании потерял свой монокль под снегом. Вся рота искала его, пока монокль не нашелся.
/…/
Моральный дух остается на высоте. В ожидании атаки военная служба на передовой – это необходимость постоянно окапываться.
Провел всю ночь на передовой. Ходов сообщений много и теперь уже все крытые. Можно заблудиться. Проволочные заграждения слишком близко от позиции, некоторые на расстоянии менее четырех метров. Поверхность земли здесь с многочисленными овражками, возможно, они заминированы венграми. Через некоторое время выстрел снайпера, который кого-то выбрал.
/…/
Позиции Альпийского корпуса с 18 декабря 1942 по 17 января 1943
20 декабря 1942
Новость дня: «В 9 часов 30 минут с позиции Мадонна прибыло известие о дозоре русских в белых комбинезонах на краю леса, который двигался в направлении «группы белых деревьев». Слышен звук стрельбы нашего автоматического оружия. Непонятно, возможно это
