– Позволишь не заходить в комнату к Джейдену? Не хочу лишний раз вмешиваться в ваши семейные дела.

– Конечно… Хоть когда-то у тебя просыпаются стыд и понимание, лис, – ворчу я и опять пытаюсь отстраниться. И правда, Грегори не только волосами – всей мимикой и повадками смахивает на лиса. Учитывая, что он в первую же ночь знакомства пролез ко мне в сеновал, сравнение более чем обосновано.

– Лучшего прозвища мне и не придумаешь.

Мы выходим в коридор, и я оглядываюсь по сторонам. Никого.

– Тук-тук, – говорит Грегори и стучит. – Джейден, это Франческо!

– Заходи, – приглушенно доносится из комнаты.

– Дойдешь сам до стула? – уточняет Грегори у меня.

– И даже мог бы спустить тебя с лестницы, если бы захотел, – слегка кривлю душой я. – Иди уже домой. Завтра чтобы к полудню был у нас. Ясно?

– Принято, сэр! – Он выпрямляется, изображая солдата, и шепчет: – До встречи, Франческо…

Через секунду Грегори растворяется в темноте коридора, как туман с восходом солнца. Я глубоко вздыхаю и открываю дверь.

Едва войдя к брату, я ощущаю облегчение. Даже не знаю, по какой точно причине: потому что Грегори наконец-то не кудахчет надо мной как наседка или потому что в комнате брата никого, кроме него, нет. Джейден еще с детства не любил излишнее внимание во время болезни; он как пес предпочитал сбега`ть в укромное место и отлеживаться. К сожалению, и Патриция, и зачастую его недуги не позволяли баррикадироваться в комнате. Сестра с завидным упорством рвалась заботиться о нас, не боясь ни подцепить заразу, ни услышать пару проклятий в свою сторону. Непрошибаемая. Скорее всего, сегодня Джейден лишь криками заставил ее покинуть комнату хоть на пару часов.

У меня – из-за лунного света, скудно проникающего в открытое окно, – не было таких потемок, а вот в комнате брата я боюсь и шаг сделать. На слабых ногах, то и дело спотыкаясь, я начинаю двигаться к окну. Джейден молчит, а значит, я точно не обрадуюсь, когда все же сумею разглядеть его в темноте. Думаю, он вообще впустил меня лишь потому, что хотел справиться о моем самочувствии лично. Облизав губы, вспомнив, что так и не съел бобы, я распахиваю шторы.

Зачем, Франческо? Зачем ты это сделал?

– Ну начинается! – фыркает Джейден и закатывает глаза. Точнее, глаз, потому что правый скрывает повязка. – Живо убери это жалобное лицо, иначе я тебя выгоню.

О каком жалобном лице он говорит?! Да я в ужасе, черт возьми!

Брат лежит весь в бинтах. Свободны от повязок только правая нога, левая кисть и один глаз. Ох, Джейден, чертов дурак и безумец! Я очень… очень надеюсь, что Патриция просто перестаралась, испугавшись осложнений.

Джейден выглядит злым и потрепанным. Я снова думаю об этом: он мог и погибнуть там, в поле! И последним моим воспоминанием о брате стало бы то, как он мчится в сторону пожара. Теперь не только слабость, но и страх за Джейдена подрубает мне ноги. Я еле-еле добираюсь до табурета около его постели и сажусь. Устало выдыхаю. Брат хмыкает и отворачивается. Диалог явно будет пропитан сарказмом, а моя голова – истыкана шпильками. В тяжелые минуты Джейден становится еще невыносимее Хантера. А его придется позвать, чтобы помочь мне вернуться в кровать. Луна принесла с собой не только свет, но и ужас. Может, и зря я отпустил Грегори. Мне нужна моральная поддержка. Джейден выглядит плохо, мне очень страшно. Это стоит признать и не заниматься самообманом.

– Ты чокнутый, Джейден, – выплевываю я так резко и злобно, что сам пугаюсь. Удивительно, но вспышка успокаивает меня.

– Иди к черту, Франческо! – отвечает он с еще бо`льшим гневом и сжимает зубы, поэтому следующая фраза звучит уже приглушенно. – И без тебя знаю. – Он отводит глаз, смотрит в окно. – Мне не повезло. Мое возгорание оказалось самым большим, а помогали мне самые тупые рабы. Много… много хлопка сгорело. Я старался, как мог, но, если у вас с Хантером поле горело по углам… то мое полыхало сплошной стеной. – Его кулак сжимается. Несведущий примет это за злость, но я-то знаю: Джейдена грызет вина. Он переживает из-за хлопка, ведь хлопок – наше будущее.

Вот только Джейден вообще-то тоже, черт бы его побрал.

– Это какой-то кошмар… – Я сижу как в полусне, хотя спать и не хочется. Думаю, Джейден хотел бы сейчас вскинуть бровь, но ее закрыло бинтом. – Джейден… брат. Больно? – Я киваю в сторону повязок. Он знает: если я называю его «брат», то по-настоящему волнуюсь. Он вздыхает.

– Ну так, немного.

В переводе с языка Джейдена: «Адски. Я сейчас помру».

– На что нам только не приходится идти, Джейден! – Слова рвутся с губ сами. – Ни одно поле не стоит твоей жизни! Ни одно! Мы можем посадить новый хлопок, но вот что нам делать, если ты умрешь? Нет, братец, ты больше и шагу не сделаешь к огню. Даже к костру. Ясно тебе? Иначе я научу Рея оттаскивать тебя в сторону и тушить подожженные веточки!

Я угрожаю брату скорее по привычке. В моих словах нет злобы, только страх. Ведь Джейден мог лечь в могилу слишком рано. Он, конечно, тот еще сорвиголова, но… любимый сорвиголова.

– Еще этот придурок Грегори говорил так драматично! – продолжаю кипеть я. – Я думал, откинусь, пока слушал его и представлял, что ты… что ты… В общем, я рад, что ты живой, но еще раз бросишься в костер – и погубят тебя уже мои руки.

– А я, знаешь, рад, что у тебя появились друзья помимо Рея. – И впервые за наш тяжелый разговор Джейден вдруг улыбается.

Я слегка прищуриваю глаза. Что он пытается вложить в свои слова?

– И что это кто-то не из нашей семьи. Настолько на нас не похожий, рыжий как затухающие угли, а веснушек на щеках больше, чем мошек по весне. Франческо, он вообще настоящий?

Я удивленно поднимаю брови. Неужели все считают веснушки на лице Грегори? Вот только… Джейдену не отвлечь меня от главного.

– Складывается ощущение, что мы не знаем, ради чего бросались в огонь, – шепчу я, и Джейден удивленно смотрит на меня. – Нет, в глобальном смысле я понимаю. Деньги, наше будущее… Я, конечно, верю в Рея, но хочется надеяться не только на его дьявольскую прыткость. – Моя голова понуро склоняется, не только от слабости. Тревога и неопределенность давят на плечи. – Но удивительно: мы совсем друг на друга не похожи. Ты, я, Хантер и Патриция… Я вот врос в эту землю. Иногда