и у меня в животе начинают порхать бабочки. Мы паркуемся и присоединяемся к другим альпинистам в фиолетовых плащах. Из их разговоров следует, что все, кроме меня, имеют отношение к хоспису, в основном это родственники пациентов, которые там умерли.

Я лукавлю. Хосписы делают крайне важную работу, но я здесь ради острых ощущений, а не ради дела. Это стало постоянной шуткой на работе. Вряд ли кто-нибудь еще захочет спонсировать меня, потому что всем уже надоела «безумная Керри» и ее последний трюк.

– Насколько это высоко? – интересуется Джоэл.

– Чуть меньше 200 футов.

Он свистит.

– Ты всегда была более сумасшедшей, чем о тебе думали.

Я добровольно иду первой. Они пристегивают меня ремнем безопасности и обучают основам, хотя мне трудно сосредоточиться, поскольку я знаю, что Джоэл за этим наблюдает. Тим никогда не приходил, и я никогда не возражала, потому что это мой тайный порок.

Вместе с остальными я поднимаюсь по каменным ступеням в крепость, где они соорудили строительные леса, чтобы прикрепить ремни безопасности. Я упиваюсь панорамным видом – ярко-зелеными полями, более темными группами деревьев, домами из красного кирпича, сгруппированными вместе так, что они образуют сообщества, и сверкающей синей полосой моря вдалеке.

Пара супергероев средних лет встает: она одета как Чудо-женщина, он – как Супермен. Они препираются и шутят до того момента, пока женщина не начинает спуск. Ее лицо искажается гримасой, как только она исчезает за краем стены.

– Она настояла на том, чтобы пойти первой и убедиться, что я пройду через это, – говорит мне Супермен. – Я чертовски боюсь высоты.

– Тогда зачем вы это делаете?

– Наша дочь, – отвечает он, и я сразу же жалею, что спросила, потому что его глаза затуманиваются от слез. – Было бы невыносимо, если бы не хоспис.

– Давай, ты, большой толстый трус, – кричит Чудо-женщина снизу. – Покончим с этим, чтобы можно было уже приступить к бренди!

Супермен визжит в восторженной панике всю дорогу вниз.

Моя очередь. Я взбираюсь на подмостки, мой ремень безопасности соединен с веревкой. Я слышу ветер в ушах и настраиваюсь на стук своего сердца в груди. Мне нравится это ощущение – это самое живое, что я когда-либо испытывала.

– Готова, милая? Повернись, откинься назад… и вперед.

Это длится всего несколько секунд, но – о, каких секунд! Адреналин, гравитация и ошеломляющий вид на Сассекс через плечо, когда я ускоряюсь, не в силах удержаться.

– Керри! Давай, Керри!

Это Джоэл: единственный человек, который здесь знает мое имя. Как только мои ноги касаются твердой земли, мне хочется взбежать обратно по каменным ступеням и сделать это снова. Джоэл появляется из ниоткуда и ухмыляется.

– Это требовало мужества, подружка, отдаю тебе должное.

Я краснею. Мне все еще неловко, что он стал свидетелем моего возбуждения, как будто застукал меня за мастурбацией.

– Тебе стоит попробовать.

– Они бы никогда не позволили мне сделать это с ИКД, не так ли?

– Это да, они могут. Я помню формы, что вынуждена была заполнить, и отказ от ответственности, который я подписала. Они определенно не стали бы рисковать.

– Да и к черту, я все равно никогда особо не любил высоту. А ты явно любишь. Я вижу это в твоих глазах, у тебя такой дикий взгляд… Хотя и счастливый. Без обид, но за последние недели я ни разу не видел, чтобы ты улыбалась. А теперь ты не можешь остановиться. Ты снова выглядишь, как прежняя Керри.

– Тебя послушать, так нынешняя я – настоящая скучная стерва.

– Детоксикация ни для кого не может быть поводом для смеха и улыбок, не так ли?

Мы вернулись к тому, какими были, всего на мгновение. Весь оправданный гнев с моей стороны, вся ненависть к себе с его стороны – все было забыто.

И его ничуть не обескураживает, что я так сильно люблю экстрим.

Это интимно.

Пропасть между нами сокращается. Я не могу сказать, движется ли он ко мне или я к нему – или и то и другое, – но я смотрю на его губы, и… ох, как сильно я хочу поцеловать его сейчас!

– Ура!

Радостные возгласы позади нас позволяют мне опомниться.

– Ладно, надо вернуться в Брайтон до пробок, – бормочу я, отступая и пытаясь вспомнить, где припарковала машину.

Пока я за рулем, он задает вопросы о других моих проблемах. Я думаю, это его способ скрыть неловкость от того, что чуть было не произошло. Я не собираюсь зацикливаться на этом. Рефлекторная память и только, в сочетании с облегчением от осознания: все, что сделали мы с Антом, кажется, того стоило.

Когда я подъезжаю к Girasol, он все еще говорит, причем довольно быстро, и мне требуется мгновение, чтобы настроиться на его голос.

– …я мог бы это сделать.

– Сделать что?

– Одна из твоих безумных спонсируемых штучек. Я хочу снова быть в форме. Вероятно, я мог бы собрать что-нибудь для вашей любимой благотворительной организации.

– Серьезно? Ты не обязан, Джоэл…

– Я сделаю это с удовольствием. Раз уж вы с Антом не дали мне умереть, мне лучше найти, чем себя занять.

2 июля 2004 года

32. Джоэл

– О’кей, ты точно принял все свои лекарства? – строго спрашивает Керри в первое утро тренировки.

Для остальной части Брайтона еще слишком рано, из-за тумана море и небо сливаются в одно целое.

– Ты что, моя мама?

– Я не собираюсь во второй раз разрушать свою медицинскую карьеру, позволяя тебе спровоцировать приступ аритмии в мое дежурство.

– Туше. Но я определенно не хотел бы еще раз испытать этот толчок. Никогда! – я напрягаю квадратную мышцу, демонстрируя ей. Мой старый комплекс растяжек легко вспоминается, как слова старой песни.

– А на что это похоже? Ну, толчок?

Я пытался блокировать воспоминания о плохих моментах своей жизни, но я не могу забыть, каково это, когда 900 вольт останавливают сердце.

– Отвратно. Будто кто-то взорвал внутри тебя бомбу.

Керри кивает.

– И все же ты продолжал его провоцировать. Ты, наверное, был в отчаянии, Джоэл.

Я отворачиваюсь от нее.

– В таком же, как и ты, когда пытаешься отсрочить начало бега, – нелепо отшучиваюсь я.

Но на самом деле боюсь-то как раз я. Я записался с ней на мини-триатлон, отчасти в благодарность за все, что она сделала. И всякий раз, когда я пытался бегать в дешевых кроссовках и джоггерах, которые они купили мне, чтобы я носил их во время детоксикации, я трусил.

Отчасти это страх перед очередным шоком, хотя сейчас я неукоснительно принимаю лекарства. Но я не меньше боюсь, оказавшись на поле, почувствовать то же самое, что и раньше – чистую радость от того, что я быстр. Потому что я не имею права. Я причинил боль Зойи, Керри, Анту и своим родителям. Я не заслуживаю ничего хорошего.

Когда я сказал Керри, что испытываю трудности, она не стала меня допрашивать, а просто договорилась со мной однажды после ночной смены прийти на пляж.

У меня такое чувство, что допрос будет позже.

Керри хватает меня за руку и бросается бежать.

Я должен последовать за ней.

Она не прирожденная бегунья – слегка подворачивает правую стопу вовнутрь. Она что, специально замедляется, чтобы подразнить меня? Я пытаюсь ускорить темп, все еще держа ее ладонь, но она задыхается.

Ха! Несмотря на мое паршивое сердце и лишние килограммы, которые я до сих пор не сбросил, есть то, что сделало меня Джоэлом Гринуэем, и это никуда не делось. Как только я осознаю́ это и расслабляюсь в беге, я снова начинаю любить его.

К тому времени, как мы добираемся до пляжных домиков в Хове, Керри совершенно разбита, а я мог бы продолжать бежать до Шорхэма и обратно. Однако пока что мы покупаем кофе в Meeting Place и спускаемся к кромке воды. Я снимаю свои кроссовки и чувствую под ногами теплую гальку. Как невероятно, что тело, которое я пытался разрушить клетка за клеткой, может вот так прийти в норму.

– Ну ничего, Джоэл, я надеру тебе задницу во время плавания, – грозится Керри.

Проблема восстановления заключается в том, что возвращается не только выносливость.

Возвращается и желание.

Я пытаюсь выбить его усердными тренировками, как новобранец учебного лагеря, слишком измученный, чтобы думать о сексе. Не работает. Всякий раз, когда я занимаюсь с Керри, мы вместе попадаем в ритм, который кажется плохой заменой тому, что я действительно хочу делать.

Слава богу,