– Джоэл?

Ненависть к себе накатывает на меня волной, когда я узнаю́ ее голос.

– Уходи! – я упорно не открываю глаза.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – она протягивает руку, чтобы схватить меня за плечо, и я вздрагиваю. Прошло уже несколько дней с тех пор, как кто-то прикасался ко мне, разве что случайно, когда я делился косяком или бутылкой. Не спальником, хотя я никогда не делюсь спальником. Слишком эгоистичен.

Теперь я действительно открываю глаза. Округлое лицо Керри и чистые волосы делают ее похожей на ангела, посланного с миссией в ад.

– Уходи. Мне не нужна твоя помощь.

И я определенно не хочу, чтобы она видела меня таким: одутловатым и истощенным, моя кожа постоянно болит из-за нерегулярного мытья и из-за того, что, когда она чешется, я чешусь, не заботясь о том, что причиняю этим вред. Мои волосы доставляли слишком много хлопот, поэтому я уродливо обрился.

– Я пришла не ради помощи тебе. Я пришла спросить, какого хрена ты хочешь разрушить мою жизнь так же, как угробил свою?!

– О чем ты говоришь? – но на самом деле я сразу все понимаю.

– Я знаю, ты недоволен тем, как сложилась твоя жизнь, но это не наша вина. Так почему же ты так решительно настроен потащить нас за собой на дно?

Я молчу, а она впервые оглядывается вокруг, и я вижу отвращение на ее лице. Это не притон хиппи с нарисованными на стене подсолнухами и расписанием приготовления жаркого с орехами. Это тайная трущоба, спрятанная внутри крепкого дома из красного кирпича. Я привык к запаху и к полосе препятствий на полу: острые предметы и бутылки, подносы навынос и рулоны испачканного постельного белья, иногда внутри таких коконов есть люди – по большей части это невозможно определить.

Я больше не турист среди джанки. Я стал здесь своим. То, что я сделал с Зойи, показало мне, насколько я бесполезен.[57]

– Ох, Джоэл…

Сейчас в ее голосе нет злости, но я предпочитаю жалости гнев.

– Насладись картиной как следует, а потом уходи, хорошо?

– Твои родители знают, как ты живешь?

– Они сдались. Как, черт возьми, ты меня нашла?

В ее взгляде появляется хитрое выражение.

– У службы «Скорой помощи» есть некоторые возможности. Например, доступ к определенным адресам, с которых нам часто звонят. Это уже третья помойка, которую я посетила.

– Я польщен.

– Зря. Благодаря тебе Тим провалил экзамены.

Типично для этого придурка – обвинять кого-то другого.

– И ты этому веришь?

На ее лице мелькает мимолетное сомнение. Но этого достаточно для понимания: она пришла не только для того, чтобы отчитать меня. Она не знает, стоит ли доверять Тиму…

Я мог бы рассказать ей свою версию истории: что все это начал Тим. Если бы он не попросил меня о первой «услуге», я бы никогда не встретил Зойи и других наркоманов, не погубил бы ее и не жил с чувством вины, которое толкает меня на путь замедленного самоубийства. Не считая того, что я не могу покончить с собой, потому что мое устройство сделало меня бессмертным.

Рана пульсирует там, где во время худшего улета в моей жизни на прошлой неделе я пытался выковырять ИКД. Двое других сквоттеров остановили меня, но это пока.

Керри пристально смотрит на меня.

– Конечно, я ему верю, он мой жених. Кстати, ты подставил нас обоих. Предполагалось, что следующей будет моя очередь.

– Очередь для чего?

– Я всегда хотела быть врачом, Джоэл, забыл? Когда ты бросил меня, я провалила A-Levels. В другой вселенной, где мы никогда не встречались, я бы уже была квалифицированным специалистом, далеко от тебя, от Тима, от всего этого… бардака.

Она вот-вот расплачется. Я не могу этого вынести.

– Если бы я знал, чем это обернется, я бы никогда не продал ему наркотики.

Керри колеблется, однако затем тихо, горько и уверенно произносит:

– А если бы я знала, чем все обернется, я бы оставила тебя умирать на траве в тот Новый год. Я бы просто ушла.

После ее ухода остается след ее духов, облачко пахнущего розами воздуха в смрадном зловонии сквота, которое тоже исчезнет.

Полагаю, это последний раз, когда я вижу Керри Смит.

Кто-то хватает меня за руку.

– Господи Иисусе, приятель, поговорим обо всем позже. Ну же! Ты здесь не останешься!

Ант. Я хочу спрятаться под ближайшим одеялом, потому что я подвел и его. После того, как я заплатил за аборт Зойи и она ускользнула из Брайтона, словно призрак, второй причиной того, что я погряз в ненависти к себе, стала работа в кафе.

– Оставь меня.

У меня совершенно нет сил из-за того, что я принял после ухода Керри. Ант просовывает руки мне под потные подмышки, чтобы поднять, и внезапный рывок заставляет меня выпрямиться. Думаю, он ожидал, что я буду весить намного больше.

– От тебя действительно воняет, брат.

Я смеюсь ему в лицо.

Он отшатывается.

– И тебе нужно немного Tic Tac. Твое дыхание может самопроизвольно воспламениться, это примерно стоградусная взвесь.

– Просто жидкость для полоскания рта.

– Здесь есть что-нибудь из твоих вещей? – спрашивает он, бросая брезгливый взгляд на одеяла и сумки, окружающие меня.

Я указываю на свое безразмерное пальто с многочисленными карманами.

– Бо́льшая часть того, что принадлежит мне, находится здесь, – там еще есть рюкзак, но я не планирую быть живым к тому времени, когда погода станет достаточно холодной, чтобы мне снова понадобился спальный мешок или армейские ботинки.

Он помогает мне дойти до входной двери и выйти на улицу.

– Оу!

– Тебе больно? – беспокоится Ант.

– Нет, солнечный свет…

Рядом со сквотом припаркована «Фиеста» с открытой пассажирской дверью, и это мне что-то напоминает. Кого-то.

Керри сидит на водительском сиденье в машине своей матери, барабаня пальцами по рулю. Пассажирское место застелено мусорным мешком, и пространство для ног тоже. Это заставляет меня вспомнить фильм, где студенты пытаются избавиться от тела.

Я и есть тело.

Я снова смеюсь.

Когда Керри замечает нас, она выходит из машины и направляется ко мне. Она не говорит ни слова, но они вдвоем впихивают меня на пассажирское сиденье, а затем пристегивают ремнем безопасности.

– Куда мы направляемся?

– В более безопасное место, – отвечает Ант.

Оказалось, что «безопасное место» находится прямо над кафе, во второй спальне. Я не знаю, как Керри убедила Анта позволить мне остаться здесь, но либо это, либо улицы, потому что ни один отель типа «постель и завтрак» не подпустил бы меня ближе чем на пятьсот метров без полной дезинфекции.

Раньше это была спальня Анта, но с тех пор, как его родители вернулись в Испанию, он занял всю «Задницу». На односпальном матрасе, заправленном простыней на резинках, лежит куча флисовых одеял. Рулонные шторы с «Тачками» закрыты черным мусорными мешками, чтобы исключить свет. Остальная мебель исчезла, хотя плакаты New Kids on the Block[58] все еще висят. На полу стоит пластиковое ведро, ряд бутылок с минеральной водой и стопка старых полотенец, плюс часы и радио на верхней полке, до которых я не могу дотянуться.

И снаружи на двери есть засов.

Мне страшно.

– Это похищение, не так ли? – произношу я с фальшивым калифорнийским акцентом, мой сарказм не в состоянии скрыть мой ужас.

– Больше похоже на салун «Последний шанс», – отвечает Ант.

– Разве в салуне не должно быть спиртного?

– Смешно.

Керри до сих пор не сказала мне ни слова. Но она остается в комнате после того, как Ант спускается в кафе.

Это началось! Начало конца или конец начала.

Керри сидит со мной целыми днями, держит меня за руку и даже обнимает, когда меня трясет. Она убирает мою блевотину, приносит мне хлопья и тосты, сопровождает меня из комнаты в туалет, хотя позволяет мне мочиться и гадить в одиночестве, даже если я не запираю дверь. Но она по-прежнему ничего не говорит, только спрашивает, что мне нужно.

Зато Ант разговаривает со мной, сидя в темноте. Он рассказывает истории из нашего детства, которые я забыл. Сегодня утром он начал говорить и через секунду прикрыл рот ладонью, потому что вспомнил, что эпизод связан с футболом. Большинство моих лучших