до появления Призрака Оперы в Lacroix занимались обучением детей. Я был одним из учеников. Потом, когда вырос, я часто играл там. Да… с ним связано много приятных воспоминаний, — он ненадолго умолк. — Ну а три года назад, когда прежнего владельца не стало, выяснилось, что по его завещанию театр, как частная собственность, принадлежит мне. Гаскон — моё прикрытие, он по доверенности исполняет обязанности управляющего. Lacroix — целиком и полностью моя собственность.

Глаза Изабель округлились.

— И правда, — Эрик смотрел ей в глаза, скрестив руки на груди, — психолог.

Покраснев, она отвела взгляд в сторону. Она не чувствовала душевного трепета, когда её хвалили за старания преподаватели, артисты, даже коллеги из прежних театров.

Но Эрик — другое дело. В глазах Изабель он был окутан ореолом величия.

— Помнится, кое-кто назвал меня недоучкой из деревенского театра…

— Надо же, — он не сдержал улыбки. — И кто бы это мог быть?

— Думаю, ты его знаешь. Он дьявольски талантлив, язвителен, обаятелен и хорош собой, — девушка выдержала паузу. — И я прибью его, если он так и не притронется к моему омлету.

— Погоди, — сказав это, он подался вперёд, вглядываясь в лицо Изабель. — Разве это не забавно, что мы ведём себя так… по-домашнему?

Девушка невольно покраснела.

— Это плохо?

— Этого у меня не было уже пять лет, — он улыбнулся и пригубил чай из чашки. — Наверное, будет забавно, если ты будешь каждый день перед работой готовить обед своему Призраку Оперы.

Не позволив ей ответить, мужчина протянул к ней руку и провёл пальцами по подбородку, заставив посмотреть себе в глаза.

— А на десерт будут твои поцелуи.

Большим пальцем он провёл по её нижней губе, лишая девушку возможности ответить. Она прерывисто выдохнула. Поначалу ей хотелось съязвить, хотелось быть игривой, непокорной, независимой, хотелось раздразнить его.

Но с удивлением для себя Изабель обнаружила, что ей нравилась та нежность, которую проявлял к ней Призрак Оперы, нравились его касания, долгие взгляды, разговоры ни о чём.

И при всём желании она не могла сейчас придумать достаточно колкий ответ.

— На одних десертах, — прошептала она, — долго не проживёшь.

Эрик улыбнулся.

— А без них — жить не за чем.

Изабель вновь покраснела от его пристального взгляда, хотя казалось, должна была привыкнуть к пылкому нраву этого мужчины. Ей по-прежнему казалось, что такой страсти она ничем не заслужила.

— Ты хотела сегодня в музей, — негромко произнёс Эрик. — Но не думаю, что я дам тебе выйти из дома.

Изабель не успела задать вопрос. Эрик скользнул пальцами по её шее, плечам, ненавязчиво убирая назад кудри. Опустив руку ей на бедро, сжав ткань брюк, он замер.

Трудно было придумать намёк красноречивее.

— Эрик, — тихо, едва слышно отозвалась девушка, краснея до корней волос. — Весь день впереди…

— Вот именно, — он улыбнулся. — Представляешь, какие пучины страсти ждут нас?

Она сжала губы в линию, напрягшись всем телом. Воспоминания о бессонных ночах, когда Эрик терроризировал её своей пылкой любовью, живо воскресли в воспоминаниях робкой девушки.

Наверное, нехорошо так бесстыдно желать продолжения.

Изабель поёрзала коленями, после чего Эрик провёл по бедру чуть выше, неторопливо, как хищник, приблизившись.

— Погоди, — прошептала она, вжавшись в спинку стула. — Эрик… дай мне немного… прийти в себя после потрясений.

— Жизнь моя, — улыбнувшись, он прижался губами к щеке девушки. — Я знаю множество способов снять напряжение.

Изабель охнула, когда его губы скользнули к шее, а руки сжали тонкие плечи. Сопротивляться его настойчивости было всё тяжелее.

— К тому же… ты мне сейчас нужна ничуть не меньше.

— Всего пару часов, — невнятно пролепетала она слишком нежным, слишком высоким голосом. — Прошу. Потерпи всего пару часов.

— И что же изменится? — произнёс он, крепче стиснув девушку в объятиях. — Разве что, мы оба станем страшно раздражительными.

— Или, — выдохнула она, неловко обняв его в ответ, — разберёмся, сможем ли выносить друг друга в обычной жизни.

— Счастье моё, откуда такие сомнения?

Изабель пожала плечами, плотно сжав губы.

— Ты всегда такой страстный, энергичный, увлечённый, — она прерывисто выдохнула. — А я… тихая и незаметная, без особых талантов.

— О? — он хмыкнул. — А кто вчера смог сымпровизировать и разжалобить охранника?

— Ты…

— Изабель, без твоих жалостливых глаз он бы просто вытолкал меня за забор.

— Но я же ничего такого не сделала…

— Как очаровательно, — Эрик зарылся носом в её волосы. — Ты не только не знаешь, насколько прекрасна, но и не понимаешь, сколько в тебе талантов.

Изабель отвела взгляд, не найдясь с ответом.

— Как же сильно я тебя за это ненавижу.

Девушка взвилась в его объятиях, вдруг обретя силы сопротивляться. К её лицу от негодования прилил жар.

— Сам такую выбрал! Нечего жаловаться!

Только по его ехидной улыбке Изабель поняла, что он дразнился.

— Как думаешь, — Призрак Оперы на мгновение опустил взгляд, изображая застенчивость, — ты будешь такой же неистовой, если на любовном ложе я буду шептать тебе о своей ненависти?

Изабель вспыхнула и отстранила мужчину от себя, что было сил. Эрик захохотал, возвращаясь на прежнее место. Только вдоволь наигравшись с ней, он, наконец-то, притронулся к завтраку. Удивительно, но в этот раз обошлось без ворчания.

Он не хотел выходить днём из мансарды, не хотел находиться в душных помещениях музеев и среди людской толпы. Потому и собирался он невыносимо долго. Свой шрам Эрик замаскировал повязкой, поверх которой надел большие солнцезащитные очки. Маска привлекала бы излишнее внимание на улицах, а без неё мужчина чувствовал себя беспомощным. Чтобы окончательно скрыть лицо, он надел широкополую шляпу и задрал высоко вверх воротник пальто.

Изабель вздохнула.

— Выглядишь, как нечто среднее между Дракулой и Фантомасом.

Он хмыкнул.

— И что же мне в таком случае делать? Укусить тебя или убить на месте?

Подойдя, Изабель оправила воротник его пальто.

— Принять, что мне не стыдно показаться с тобой на людях.

Мужчина закатил глаза, взяв свою дорогостоящую трость.

— Пошли, — процедил он, — пока я не передумал.

Сияя от счастья, Изабель взяла под руку своего мрачного спутника и опустила голову ему на плечо. Это заставило Эрика немного смягчиться, но менее угрюмым он от этого не стал.

— Сходим в Нотр-Дам? — предложила Изабель.

— Решила вытащить Квазимодо из театра и оставить его в соборе?

— Во-первых, зимой Нотр-Дам особенно красив. Во-вторых, Квазимодо был добрым и милым, — проворчала девушка. — А ты характером вылитый Клод Фролло.

Он вздохнул, глядя перед собой.

— Гореть мне в Аду за такое соблюдение обета безбрачия.

Изабель ткнула его кулаком в бок, после чего Эрик даже едва заметно улыбнулся.

И всё же, он не стал возражать против прогулки. Изабель вела его к собору по