Он указал на Изабель. Сжав губы в линию, девушка взяла его за руку, решив подыграть.

— Милый, идём. Доктор тебя осмотрит…

— Женщина, не лезь! — с пылом продолжал Эрик, буквально наседая на охранника. — Дай перед смертью запомнить лицо своего убийцы! Я прокляну его у врат Ада!

Несмотря на весь ужас, что внушало ей это здание, Изабель едва сдерживала нервный смех. Какая импровизация! Какой пафос! Какое красноречие! Теперь она понимала, почему Бувье так восхищался артистизмом Эрика, и почему Луи никак не мог ему подыграть.

Эрик не просто входил в образ, он влетал в него без какой-либо подготовки.

И плевать, что ложь была неправдоподобной, а «больной на голову» сидел за рулём. Он играл с таким подчёркнутым драматизмом, будто и правда умирал. Он хватался за голову, он сыпал проклятиями, он кривился и стонал от боли.

И даже Изабель ему поверила и забеспокоилась.

Ругаясь и пыхтя, охранник пропустил их внутрь. Он даже хотел помочь Изабель довести до доктора её «спесивого мужа».

— Не нужно! — вздрогнула она, слыша, как Призрак Оперы шумно вздохнул для очередной долгой и гневной тирады. — Мсье, спасибо вам большое, но вы его нервируете. Доктор предупреждал, что малейшее потрясение закончится катастрофой, а мой супруг и без того распереживался. Мы дальше сами.

Несчастный охранник кивнул и, как только дверь за ним закрылась, Эрик вышел из образа. Закрыв глаза, он прочистил горло и едва заметно улыбнулся девушке.

— Актриса из тебя вышла лучше, чем ученица.

— Ты мог предупредить?! — вспыхнула она. — Эрик, я чуть с ума не сошла от твоих припадков!

— Сочту за комплимент.

Ей хотелось накричать на него, хотелось толкнуть, ударить, хоть как-то поставить на место, но от усталости и пережитых переживаний злоба девушки быстро превратилась в истерику. Она вспомнила лицо охранника и, зажав рукой нижнюю часть лица, захихикала. Глядя на неё, Эрик улыбнулся, вряд ли понимая причину её смеха. В конце концов, за всю жизнь Призрак Оперы не раз и не два своей актёрской игрой запугивал людей.

Успокоившись, Изабель тяжело дышала, опираясь о стену.

Как только приступ прошёл, реальность окутала её своими холодными сине-чёрными объятиями. Больше Эрику не перед кем было притворяться. Остались только мрачный госпиталь, зимняя ночь с завывающим ветром, и несчастная женщина, в вены которой однажды холодным поцелуем впился скальпель.

— Жизнь моя, — улыбнулся Эрик, сжав её ладонь, прижав её к груди. — Каждая твоя эмоция написана на лице. Поразительно, что с таким темпераментом ты способна актёрствовать.

— Это хорошо или плохо?

— Твой темперамент? Ты часто меня раздражаешь, но, — сказав это, он мягко поцеловал руку девушки, — пока ты так откровенна со мной, я испытываю к тебе всё более отчаянную страсть.

Изабель натянуто улыбнулась, подавшись вперёд.

— А ты лжёшь отменно. Признавайся, твои пылкие признания — это тоже часть роли?

Лицо Эрика застыло. Он не ответил девушке, не стал уверять её в своей искренности.

Вместо этого он подался вперёд, сжал девушку в тесных объятиях и с жаром поцеловал в губы. Изабель от неожиданности забыла, как дышать.

Оборвал поцелуй он так же резко, как и начал. Изабель пошатнулась, сделав неловкий шаг назад.

— Решайте сама, мадемуазель Идо, способен ли мужчина так целовать нелюбимую женщину.

Она не нашлась с ответом. Каждый поцелуй Эрика лишал её способности здраво рассуждать, трезво мыслить.

— Следуй за мной.

Мужчина прошёл вперёд по тёмному коридору, то исчезая во мраке, то появляясь в бледном свете, льющемся из окон. Первый этаж казался безжизненным и пустым, хотя Изабель и слышала из палат храп и писк приборов, а из одного из кабинетов — звук работающего радио.

Эрик двигался бесшумно, в то время как сапоги девушки оглушительно громко стучали каблуками по плитке. Она не хотела привлекать внимания персонала. В гнетущей тьме ей казалось, что из-за дверей вместо людей вот-вот выползут бледные бесформенные монстры в медицинских халатах и с иглами вместо пальцев.

У Изабель всегда было слишком богатое воображение.

Эрик остановился у двери одного из кабинетов и сжал губы в линию. Изабель прочла надпись на табличке.

Главный врач отделения анестезиологии и реанимации.

Этьен де Валуа.

Изабель ахнула. Эрик глухо вздохнул, закрыв глаза, после чего постучался, не потрудившись ничего объяснить девушке.

Из-за двери с хмурым видом выглянул мужчина. Такой же высокий, как Эрик, такой же бледный, с серыми кругами под глазами. Он выглядел старше: лицо с тонкими, приятными чертами было тронуто морщинами, в чёрных волосах проглядывала седина. Его взгляд был таким же тяжёлым и мрачным, как у Эрика. Единственное значительное отличие между ними — глаза. У Эрика они были карими, жаркими, огненными, в то время как у Этьена — голубыми и холодными, как лёд.

Этьен раскрыл глаза, встретившись взглядом с Эриком. Призрак Оперы улыбнулся и поклонился, манерно сняв шляпу.

— О, чёрт…

— Если бы, дорогой кузен, — вздохнул Эрик. — Мы к Вивьен. Проводишь нас?

Этьен не сразу оторвал взгляд от родственника, не сразу осознал, что Изабель тоже была здесь, не сразу обратил на неё внимание. Но, стоило ему посмотреть на девушку, как в его мудрых, спокойных глазах будто бы вспыхнуло понимание.

— Мелкий, — прохрипел он, глядя то Призрака Оперы, то на Изабель. — Ты… чёрт… подожди, — он потёр уголки глаз пальцами. — Я сплю?

— Даже в кошмарах тебе не приснится такая страшная горгулья, — процедил Эрик, скосив взгляд в сторону. — Каланча.

Этьен на мгновение просветлел, услышав знакомое прозвище. Изабель смотрела то на него, то на Эрика, чувствуя необходимость вмешаться, заполнить звенящую пустоту между двоюродными братьями.

— Простите, что мы так внезапно…

— Что вы, мадемуазель? — вздохнул Этьен. — Как вас зовут?

— Изабель.

— Изабель де Валуа?

Эрик хмыкнул, скосив на неё взгляд. Девушка сжала губы в линию, чувствуя приливший к щекам жар.

— Мы… не на такой близкой стадии знакомства.

— Это всегда можно исправить, — произнёс Призрак Оперы, заставив Изабель вспыхнуть ещё сильнее.

Этьен шумно вздохнул, покачав головой. Потом улыбнулся, но в его улыбке было больше тоски и горечи, чем радости.

— Мелкий-Мелкий. Я уже и забыл, каким невыносимым засранцем ты можешь быть.

В ответ Эрик поцеловал Изабель в щёку и прижал её к себе за плечи.

— Жалобы на это я слышал только от тебя, Каланча.

Сгорая от смущения, Изабель смотрела в сторону, не в силах что-либо сказать. Она не ожидала, что у Эрика остались живые родственники, не рассчитывала на встречу с одним из них. Она была готова к рассказу о мести,