Шрифт:
Закладка:
Изабель провела рукой по лицу, пытаясь успокоиться и собрать мысли в кучу.
— О моей постановке зрители думать больше не смогут, — вздохнула девушка. — Ты не мог предупредить о поцелуе?
— Изабель, — он улыбнулся. — Я и сам не знал, что не сдержусь.
— Лжец.
— Почему же? — Эрик хмыкнул, войдя с ней в узкий тёмный проход, освещая себе путь фонарём. — Я видел, как ты едва не спотыкалась о собственные ноги, и это свело меня с ума.
— В отличие от некоторых, я не училась всю жизнь скакать на сцене!
— Ну что ж, — он остановился, встретившись с ней взглядом. Губы Эрика тронула лукавая улыбка, — тогда я научу тебя ещё и танцам.
Изабель покраснела, сжав в линию дрожащие губы.
— Эрик… если тебе хочется провести вместе время, не нужно придумывать изощрённый предлог.
— Изабель, — вздохнул он. — Без уроков тебе будет со мной неинтересно. Я старый, угрюмый затворник.
Изабель закатила глаза.
— А ты попробуй. Завтра и послезавтра вместо моей постановки будут показывать «Тартюфа». У меня первые официальные выходные за два с лишним месяца.
— А значит, учиться мы будем до поздней ночи!
— Это значит, что у меня… нас! Выходные! И я не собираюсь проводить их в театре!
Эрик с хмурым видом взглянул на неё. Изабель шагнула навстречу, прильнула к мужчине, обняла его.
— Пожалуйста, — взмолилась она. — Сходим в музей, в галерею, поедем за город, останемся у меня… да куда угодно, лишь бы забыться!
Он тяжело вздохнул, опустив руку ей на поясницу, большим пальцем поглаживая по спине.
— Умоляю, — выдохнула Изабель. — Я больше не могу оставаться здесь. Мне нужен хотя бы небольшой перерыв.
— Поезжай одна.
— Эрик, — она сильнее прильнула к нему. — Как ты не понимаешь, насколько сильно нужен мне? Что я хочу быть только с тобой? Делить с тобой каждый час, каждую минуту?
Он помедлил с ответом.
— Что же ты со мной делаешь..? Я ведь уже давно покончил и с людьми, и с этим чёртовым миром.
Изабель улыбнулась, не сдержавшись и поцеловав Призрака в щёку. На его бледной коже остался яркий алый след от помады.
— Спасибо, — девушка улыбнулась, крепче стиснув мужчину в объятиях. — Не представляешь, как это важно для меня.
— …зато представляю, что Гаскон сляжет на неделю от припадка счастья, — проворчал Призрак. — И чем же мне его теперь запугивать? — он тяжело вздохнул. — Придётся снова срывать выступления.
— Ты не можешь не быть таким вредным?
— Это часть моего обаяния.
Вредным он быть не перестал и когда они наблюдали за постановкой из пятой ложи. Выяснилось, что ему страшно не нравилось исполнение ведущей певицы, которая по его словам блеяла, как овца, и что сама Изабель справилась бы с ролью куда лучше.
Вскоре девушка перестала его слушать. Она пристально наблюдала за артистами, за зрителями, нервно закусывая губу и сжимая подол платья.
Чем чаще Изабель видела свою постановку, тем больше недостатков видела в ней, тем хуже казался ей продукт собственного творчества.
И потому с каждой минутой Изабель чувствовала себя всё хуже и хуже.
— Ты в маске, но даже так я вижу, что на тебе лица нет, счастье моё.
Призрак Оперы мягко сжал её руку, сплёл пальцы. Изабель вздохнула.
— Не понимаю, почему зрители не разошлись во время антракта. Разве такое… достойно быть «Lacroix»?
— Что я слышу? — Эрик усмехнулся. — Даже у моего ангела бывает творческий кризис?
— Чем пристальнее я вглядываюсь в сюжет, тем больше вижу несовершенств.
Эрик засмеялся, откинувшись в кресле.
— Тебе и в самом деле нужно отвлечься. Пойдём. Потом три шкуры сдерёшь с Жакоте и Дюбуа за очередное пьянство на рабочем месте.
Изабель моргнула. Теперь она поняла, почему Жиль казался сегодня каким-то странным, каким-то слишком довольным собой. Дюбуа же был старше его и, соответственно, опытнее в закулисных посиделках, и потому ничем не выдал, что был под хмельком.
Держа Изабель за руку, Эрик вновь помог ей спуститься по крутым лестницам и пройти по лабиринтам в свою роскошную гробницу. Девушка была здесь неоднократно, но совершенно не могла ориентироваться в однотипных, без каких-либо отличительных черт помещениях.
Войдя в жильё, Эрик повесил сюртук на вешалку, снял цилиндр и поспешил зажечь свечи в подсвечнике у фортепиано. Изабель стянула маску с лица, подошла к инструменту.
И увидела на крышке свой черновик.
Строки, написанные её рукой, разбавлялись каллиграфическим почерком Призрака Оперы.
— Это же просто черновик, — выдохнула она. — Идеи. Задумки без формы. Ты даже им не даёшь поблажки?
— Я уже говорил, но повторю ещё раз. Я был беспощаден даже к работам отца и матери.
— Господи! Тебя не устроили даже паузы!
— Я пытался подобрать музыку под эти стихи, и, сколько бы ни наигрывал, паузы звучали не к месту.
Изабель нахмурилась, перелистывая.
— Ты полностью вычеркнул пласт текста!
— Воду льёшь, жизнь моя.
— Но зато дописал самый неудачный стих!
— Почему же неудачный? Он гремит и будет хорошо звучать в си-миноре.
Изабель вздохнула, проведя ладонью по лицу.
— Так… поняла. Никаких либретто в ближайшей жизни.
— О, нет-нет. Ты допишешь его. В конце концов, мне интересно, чем ты закончишь сюжет.
Изабель нахмурилась, в то время как Эрик, сидя за фортепиано, сиял от счастья.
— Хорошо. Но, когда я буду ставить следующий мюзикл, я хочу взяться за сюжет твоего авторства.
Эрик едва заметно улыбнулся.
— Изабель, ты совершенно очаровательна в своём желании отомстить. Хорошо. Ты уже видела мои партитуры. Какую выберешь?
— Дона Жуана.
Эрик изменился в лице, всматриваясь ей в глаза. Потом недобро, почти сардонически ухмыльнулся.
— Ты точно видела партитуру? Я сочинял её с одной целью: чтобы ни один исполнитель, даже тенор не смог бы вытянуть ключевые арии главного героя. И, поверь мне, я хорошо изучил артистов «Lacroix». Они не смогут моментально перестроить дыхание…
— Ты сможешь.
Призрак Оперы смотрел на неё пару мгновений, и его взгляд стал непроницаемым, ледяным, жестоким.
— Смогу. Но не стану.
— Почему? Покажи, каким видишь героя.
— Изабель, — закрыв глаза, Эрик снял с лица маску. — Дон Жуан был порочным, иногда — инфантильным, иногда — идиотом, иногда — пустышкой. Но ни у одного автора он не был уродом.
В этот раз Изабель так широко улыбнулась, что Эрик насторожился.
— Вот оно!
— Отклонено.
— Эрик, плевать на шрамы, от одной твоей харизмы любая женщина упадёт в обморок!
— Что же ты не упала?
Изабель на мгновение застыла, но быстро нашлась с ответом:
— Потому что ты всегда был в образе Призрака Оперы.
Эрик закатил глаза, повернувшись к фортепиано, тем самым ставя точку в их диалоге.
