– Денег…

– Это, конечно, стоит больших денег, – пробормотала Светлана. – Но у нас ведь есть…

– Женькины?

«Сказать ей, что Женька уже отказалась от этих денег? – Светлана задумалась об этом не впервые, но сейчас нужно было решить окончательно. – Но у меня она и отобрать может… Пока думает, что деньги у дочери, они в безопасности. На лечение, конечно, я и сама отдам, потому и заговорила. Но если она не собирается всерьез этим заниматься… Пусть пока у меня побудут».

Она опять вернулась к Женькиному будущему:

– Ей ведь не обязательно прорываться в МГУ, можно выбрать вуз и попроще. И бюджетные места еще никто не отменял, чтоб вы знали!

– Она не поступит на бюджет…

– Нужно всего лишь подготовиться получше! Почему мы так уперлись в эти деньги?

Рената потерла виски, едва не содрав кожу:

– Светка, ты в каком веке живешь?

– Да Женька ведь и не пыталась поступать! Ты спроси у нее, может, она и не рвется…

– Да кто ее спрашивает!

– Вот именно. Ты привыкла все за нее решать, вот и…

Вскочив, Рената попыталась пройтись по комнате, но перешагивать через игрушки было неудобно, и она вернулась к своему креслу.

– А что получается, если не я за нее решаю, а? Вспомни! Сама она только и может, что грабануть какую-нибудь дуру, вроде мамочки этой…

– Рената!

– Так ведь правда! И что дальше, а? Появляется этот ребенок. Выясняется, что Глеб мне врет. Родька путается с этой…

Светлана вскинула голову:

– Эй, малыш! А тебя не это, случаем, грызет?

Зыбкая трясина кресла совсем поглотила Ренату, она пискнула из глубины:

– Что именно?

– Да то, что у Родиона роман с…

– Это – не роман! Я же сама натравила его на эту дрянь! Какой там, к черту, роман…

Светлана демонстративно накрыла рукой крошечное, чуть оттопыренное ушко:

– Ты бы чертыхалась поменьше при ребенке…

– Да она же еще ни черта… Ну, извини. Ты такая правильная вдруг стала…

Прижавшись губами к выпуклому Катиному лобику, Светлана снова ссадила ее на ковер, и девочка радостно принялась рушить заранее построенный из кубиков замок. Проследив за ней, Рената сказала с опаской:

– Это какой-то Конан-варвар. Ты не боишься, что она и наш дом так же на кирпичи развалит?

– Не говори глупости. Все дети в таком возрасте охотнее ломают, чем строят.

– Некоторые так на этой стадии и застревают…

– Это уж моя забота, – напряглась Светлана. – Или ты думаешь, я не способна стать хорошей матерью?

Рената пробормотала, опустив глаза:

– Лучше б ты стала хорошей писательницей, честное слово…

– Не заставляй меня напоминать, что это ты совратила меня на детективы.

– Я? Разве только мне нужен был этот дом?

– Если продолжить твою логическую цепочку в обратную сторону, то легко выяснить, что все нынешние неприятности… Кстати, Катю я исключаю, это сплошная радость! Так вот, неприятности – твои! – начались с того, что мы купили этот дом.

Упрямо наклонив голову, Рената буркнула:

– Нам нужен был дом. Или ты собиралась до конца дней оставаться в том гадючнике?

– Мы там выросли…

– Ладно, закрыли эту тему! Дом уже наш, что теперь говорить. И я тебя не заставляла продавать душу дьяволу, сама согласилась. Тоже мне – доктор Фауст…

Светлана опомнилась:

– Стоп! О чем мы говорим? Ты уводишь меня от разговора о Родионе?

– А о нем нечего говорить. – Рената внимательно осмотрела ногти – пора обновить маникюр.

– Ну, раз так… А что ты думаешь по поводу операции для Глеба?

– Ты предлагаешь лишить Женьку будущего, а?

– В конце концов, она могла бы поступить в провинциальный вуз. Это проще.

– И уехать из Москвы?

Усмехнулась Светлана:

– Это еще не конец жизни.

– Сдурела? Не пущу я ее никуда!

– Вокруг Москвы ведь не джунгли.

– Слышать не хочу! Это мой единственный ребенок, между прочим!

Поведя головой в знак того, что это отрицать невозможно, Светлана вкрадчиво предположила:

– Может, ей на пользу пошло бы пожить без нас.

– А ты у нее самой об этом спроси, раз так демократична в воспитании. – Рената кивнула головой в сторону двери, за которой уже слышались быстрые Женькины шаги.

«А ведь она – единственная, кто бегает по этому дому, – мелькнуло внезапное осознание. – Мы со Светланкой уже разучились…»

– Эй, вы где все?

Солнечного цвета дверь отпрянула, впустив Женьку, которая и сама была сгустком лучей июньского утра, хотя за окном вечер уже затягивал небо лиловым.

«Дождь будет, – подумала Рената с опаской. – Может быть, даже гроза…»

– Всем привет, – бросила Женька вскользь и завопила, упав на колени: – Катюха, здорово! Твоя главная любовь пришла!

Издав возглас радостного изумления, Катя торопливо соскользнула с колен Светланы, которая только что попыталась завладеть ею, и, радостно забубнив, быстро поползла навстречу Женьке. Та легко подхватила увесистое тельце девочки и, отчаянно топая кроссовками, заплясала какое-то подобие гопака.

Ренату кольнуло: «Все любят этого ребенка… Ведь и правда хорошенькая! Чего ж мне-то так тошно ее видеть?» Она мельком взглянула на сестру и тотчас посмотрела снова: «Померещилось?» В последний раз таким Рената видела ее лицо на суде над теми…

Уловив ее взгляд, Светлана быстро повернулась и, улыбнувшись, указала головой:

– Души друг в друге не чают!

Глава 22

Он еще не бывал в этом доме в отсутствие Ренаты и нашел его тишину отталкивающе неживой. То, что вокруг шумно вертелась Женька, гремела тонкими чашками, которые не могут греметь по определению, то и дело в раковину обрушивалась струя воды, монотонно урчал большой холодильник, создавало только иллюзию жизни, будто Родион уже вышел на сцену и пытался вжиться в роль, которая почему-то не давалась. Что трудного в том, чтобы поддержать разговор с девочкой, вбившей себе в голову, что хочет стать актрисой?

– Показывайся сразу везде. «Щука», «Щепка» – всюду надо подать документы, а там уж как сложится… Если хочешь, прослушаю тебя для начала…

«И что я подскажу тебе, милая? Я – второразрядный актер с разорванными в клочки амбициями. Научить тебя произносить: «Кушать подано!»? Бормотать в массовке: «Что говорить, когда нечего говорить?» Этому ты легко и сама научишься, когда встанешь в длиннющую – словно с передачей к Крестам стоим – очередь за славой. Но, может, тебе выпадет удача произнести особую фразу… Такую, чтобы зал затих, впитывая твою интонацию, музыку слогов-слов. В тот момент, милая, ты познаешь такое счастье… Бог мой, какое счастье! А может быть, тебе и не дадут этой фразы…»

– Что? Да, Женечка, две ложки, если можно. Нет, что ты, я слушаю, просто ты застала меня врасплох этими своими