Шрифт:
Закладка:
А кроме нее, только один человек мог что-нибудь знать. Если нет, почему он так часто мелькал здесь в последние дни? Родион. Вечный мученик. Женька записала: «Такая любовь, как у него, кажется старомодной, неуместной в нашем циничном времени, но только до тех пор, пока сердце не сожмется от нежности: Мишка…»
Накануне Мишка опять возник ночью под ее окном. Даже не позвал, не свистел, ничего такого, она сама почувствовала, что он рядом. Но шел дождь, и Женька не открыла раму. Не потому, конечно, что боялась промокнуть.
Она смотрела на него через стекло, а Мишка смотрел на нее, запрокинув голову. И ей казалось, будто она видела сквозь темноту, как струйки стекают по его лицу. В ней такая тоска выла, куда там ветру! Мука.
Но Женька не давала себе забыть, что может принести ему ту черноту, что поселилась в ней. А художник должен быть светел, иначе тех, кто полюбит его картины, он приведет не туда…
Светлана утратила этот свет. Помнит ли она хотя бы то, что он был в ней когда-то? Петю своего помнит? Тоже – художник…
Совпадение? Или предопределение?
Глава 21
Ей всегда нравилась только солнечная погода. Сестре хорошо писалось в дождь, по крайней мере раньше, когда она еще не бралась за детективы, которые можно было строчить вне зависимости от погоды и присутствия вдохновения. Ренате же в дождь становилось тоскливо. Беспричинно и потому еще более тягостно. Будто болезнь подкрадывалась, но она не знала, каким образом с ней справиться.
Сейчас болезнь не просто подбиралась к ней, уже вползла, растеклась по суставам, ломая их и выкручивая, а заодно безжалостным удавом стискивая сердце. Но за окном насмешливо сияло совсем летнее небо… Рената смотрела на синие ленты, струящиеся между волнистыми полосками жалюзи, и не могла понять, как ей справиться с этой чертовой болезнью, что засела в ней против ее воли. Против логики, против здравого смысла. Разве можно влюбиться в парализованного человека, который никогда не скажет ей ни одного слова любви? В человека, от которого нечего ждать… Нечего взять…
«Если я и могла влюбиться, то в самое недоступное», – из одной небесной струи в другую черной точкой перелетела птица, не имеющая имени. Рената проследила за ней, но не позавидовала ее свободе.
Она никому не завидовала, потому что Глеб не принадлежал никому в этом мире: «Как я это допустила, черт возьми?! Почему позволила себе так попасться? А если бы не выяснилось, что он обманул меня, я так и считала бы свои вылазки чем-то забавным, не более того? Меня прямо полоснуло по коже то, что он, оказывается, врал мне про этого ребенка, как последняя сволочь! Почему это не охладило меня, а наоборот…»
– Ну ладно, – заглянув на кухню, сказала Светлана, будто продолжая разговор, – иди сюда, малыш, есть одна идейка…
Она выразительно указала рукой на стену, за которой лежал Глеб, хотя Рената и без напоминания ни на секунду не забывала, что он там. Заставив себя подняться, она вышла следом за сестрой, которой показалось мало вывести ее в холл, Светлана потащила ее к себе в комнату. Рената с ленивым удивлением подумала, что сестре не в тягость таскаться по лестнице с ребенком на руках. Заглянула снизу в лицо девочки, свесившейся с Светланиного плеча: Катя смотрела так серьезно, будто раздумывала, открыть ли этой женщине страшную тайну о своем отце…
– Здесь Катюшке больше нравится, – пояснила Светлана, усаживая девочку на ковер, усеянный игрушками.
Тяжело опустившись в кресло – просторное, как раз для сестры! – Рената спросила с недоумением:
– Откуда они взялись?
– Игрушки? Ну, что-то Женька подарила, что-то мы сами купили…
– Кто это – вы?
Теперь недоумение выражал Светланин взгляд:
– Мы с Катёночкой…
– Ну, конечно… Ты так быстро срослась с ней. С чего бы, а? Был бы это хотя бы Петин ребенок…
– От другой? – быстро перебила Светлана. – Я уже думала об этом… Нет, малыш. Вот как раз в том случае я не смогла бы… Полюбить его предательство? Нет.
Усевшись на ковер рядом с девочкой, остервенело колотившей деревянным молоточком по перевернутой кастрюльке, Светлана погладила стоявшие торчком легкие волосы. Ее ладонь мягко охватила голову ребенка, и это движение было столь естественно, будто именно для этого ей и даны были руки.
– Ты вообще не собираешься браться за книгу?
Светлана нахмурилась, что совсем не шло ей:
– Я не об этом хотела поговорить…
– Тогда начинай, а то я, когда вижу тебя с этой девчонкой…
– Рената!
– О! Давненько ты не называла меня по имени… Теперь «малыш» – это она?
У Светланы от смеха задрожал подбородок:
– Ты ревнуешь?
Подавшись вперед, Рената быстро спросила:
– Честно?
– Хотелось бы… – Что-то в ее лице еще дрогнуло, но уже не от смеха.
– Меня бесит присутствие этой… девочки. – Рената снова откинулась и, чтобы не видеть лица сестры, впилась взглядом в потолок.
Светланин голос прозвучал не сразу:
– Чем… Чем она тебя так бесит?
– А ты не понимаешь? Полюбить Петино предательство ты бы не смогла, а я могу полюбить его ложь, а? Что тут непонятного?
– Не сравнивай.
– Почему же нет?
– Господи! Неужели это нужно произносить вслух? Ты ведь и сама понимаешь, что ваша любовь существует лишь в твоем воображении.
– Тебе ли говорить! – Рената выпустила вверх смешок. – Каждый писатель знает, что воображение иногда посильнее реальности.
– Это – да. Но…
– Нет никакого «но», понимаешь? Может, я и придумала эту любовь, но для меня-то она существует!
Испугавшись ее крика, девочка бросила мячик, на который уже сменила молоток, и полезла к Светлане на колени, ища защиты. Та крепко обхватила ее обеими руками, как крыльями.
«Наседка, – подумала Рената с презрением. – А я-то надеялась, что она станет великой…»
– Я как раз и хотела поговорить об этом, – проговорила Светлана, ловя губами Катины волоски. – Что, если попытаться вылечить его?
– Вылечить?
Рената замерла, боясь неосторожным словом навредить призрачной надежде, что внезапно возникла в воздухе. Страшно было даже вдохнуть слишком глубоко и воздуха не хватало…
– Ну да, – продолжила Светлана усталым голосом. – Я тут слышала, что в Америке делают операции таким вот… больным… Может, и ему помогут. Ты бы хоть выяснила, какой там диагноз… Жена его наверняка даже не пробовала искать пути. А может, у нее просто денег
