– Толпа выгребла всё, что могла, но никто не забрал главное достояние человеческого разума.

– Профессор, зачем они вам? – непонимающе всмотрелся в разноцветные корешки Николай. – Уверен, в Южном полушарии есть библиотеки. Да и все электронные версии, скорее всего, уцелели.

– Прошу вас, не называйте это оцифрованное извращение книгами! – недовольно отмахнулся Александр. – Просто посмотрите на эти сокровища! Местная библиотека наверняка безумно гордилась ими! Здесь есть даже первые тиражи! Да и какой смысл в выживании, если даже нечего будет почитать и обсудить? Вот кто у вас любимый автор?

Николай призадумался, попутно пытаясь затолкать на место сборник рассказов Лавкрафта и застегнуть своенравно упёршуюся молнию:

– Думаю, Верн. Постоянно читали с бабушкой в детстве. Помню, как однажды пытался построить свой собственный Наутилус из старых покрышек. Но вместо двадцати тысяч лье мой опустился лишь на двухметровое дно дачной речушки. И то – только в одну сторону. А кто у вас?

– Ох, боюсь, для этой темы нам не хватит дороги, – рассмеялся старичок. – Но я подготовлю вам список. А из Верна у меня там, кстати, есть «Вокруг света» – она ваша.

Врач благодарно кивнул и, наконец, дотянул противный бегунок до упора, на мгновение замирая, чтобы нерешительно спросить:

– Профессор, почему вы не рассказали, что вас сдал Василий?

С лица Александра сошла улыбка, сменившись неким печальным взглядом куда-то сквозь доктора:

– С отъездом началась новая арка нашей истории. Нечего тратить и так малые силы на злопамятные обиды.

– Думаю, вам стоит перебраться в наш грузовик. Варфоломей застрелил одного из своих – теперь всё куда серьёзнее, против него может начаться бунт.

– Моська, знать она сильна, что лает на слона. Честно говоря, я сомневаюсь, что они осмелятся возразить ему, что бы он ни сделал.

– Так с ходу решать – весьма надменно, не находите?

– Один-один, браво, – Александр расплылся в почтительной улыбке. – Но насчёт переезда вы правы. Тем более я всё же попробую поучить этих ваших детишек.

– Приятно слышать. Почему передумали?

– Слишком соскучился по аудитории, – многозначительно протянул профессор, вынув из кармана пачку сигарет.

Николай, собравшись с силами, всё-таки нацепил неподъёмную поклажу на плечи. Чуть пошатнувшись, врач сделал пробный шаг и, почувствовав уверенность, медленно поплёлся вместе с профессором и Элли по направлению к полю.

Трасса встретила вернувшихся искателей уже расчищенной полосой и нервно переминающейся толпой, опасливо поглядывающей на многократно разросшуюся тучу. Завидев последних опаздывающих, Березин замахал рукой водителям – тяжёлые двигатели завелись после непродолжительного кашля. Стоило Николаю оказаться в родном кузове, как к нему тут же подлетела недовольная Люба и резко схватила за запястье:

– А ну давай сюда руку!

– Ай, полегче, полегче! – зашикал пациент, пока девушка подсоединяла капельницу.

– В твоём состоянии нельзя вот так брать и срываться куда-то! Кому ты пытаешься что-то доказать?! Выглядишь как идиот, не более! – насупилась медсестра, быстро открыв бегунок на трубке.

– Да ладно, Люб, всё же в порядке.

– А если бы ты там скопытился – мне бы прилетело, что не уследила за своим больным! Тебе ещё повезло, что я уговорила Нату не разбираться с тобой лично, иначе ты бы неделю точно никуда сбежать не смог!

– Вот за это, действительно, спасибо! – усмехнулся врач и тут же охнул: самопально намешанное лекарство добралось до вены. В голове разлилось оглушающее тепло, конечности стали ватными, а верх и низ смешался, убирая само представление о гравитации. Голова рухнула на рюкзак-подушку, и накопившаяся усталость придавила, словно сырая земля на могиле. Спина почувствовала небольшую тряску: машина начала движение. Николай прикрыл глаза. Позади раздался отдалённый раскат грома.

Глава седьмая

Посмертный портрет Гильгамеша

Темнота обступила лагерь, вставший в двухстах километрах южнее Бийска. Николай расположился на свёрнутой палатке, грея у огня чуть онемевшие от холода ладони. В ногах лежала Элли, наблюдая глазами за снующими между грузовиками людьми: толпа сортировала вещи, пытаясь уместить в рюкзаки как можно больше. У леса верёвками стягивали последний добытый хворост: скорее всего, шансов сделать запасы на переход через горы больше не будет. Сквозь задумчивость до врача доносился вдохновлённый голос сидящего рядом Пети, увлечённо рассказывающего какую-то очередную небылицу про школьные годы и красивую молодую учительницу. Николай, как обычно, пропускал россказни мимо ушей, но это, по-видимому, нисколько не заботило бывшего сержанта. Неподалёку переговаривались профессор, Березин, закутанная пуще обычного Лена и несколько завороженных детишек. Несмотря на открытую с трёх сторон возвышенность, кожа не ощущала ни единого дуновения ветра, но, к несчастью, нынешний штиль морозил даже пуще некоторых бывалых зимних бурь. Пламя гипнотизировало тихим потрескиванием поленьев и игриво прыгало, совсем чуть-чуть не дотягиваясь до вытянутых рук. Красные языки одновременно походили на сотню выныривающих из водной глади рыб, шпили готических соборов и развевающиеся на ветру стебли дикой травы. Яркий свет въедался в сетчатку, и даже если прикрыть веки, глаза ещё мгновение видели резвящийся силуэт. К моменту, как Николай опомнился и отвёл взгляд, сидящий рядом рассказчик уже вовсю посапывал, провалившись в сон.

Чёрный купол усиливал каждый шорох до громкости оркестровой ямы. Сбоку послышалось кряхтение и скрип раскладного стула, на который рухнул активно трущий ладони Варфоломей. Поздоровавшись молчаливым кивком, мужчина вытащил из сумки целлофановый кулёк, развернул и довольно укусил какую-то засушенную рыбу. С места подскочила вмиг навострившая уши Элли и, поскуливая, вопросительно склонила голову. Варфоломей нехотя отломил и бросил небольшой кусочек – собака вмиг умяла подарок и лишь задрала нос в ожидании продолжения.

– А она у тебя наглая, – довольно усмехнулся мужчина.

– Сам поражаюсь, где она этого набралась. Я же сама скромность, – Николай потрепал животное по холке и отодвинул надоедливо тянущуюся морду в сторону.

– Не верил, что мы заберёмся так далеко, – Варфоломей вгляделся в танцующее пламя. – Когда проезжали мимо Новосиба – думал там и сляжем.

– Проедь мы чуть ближе к городу – уже скорчились бы. Но то, что мы там хапнули, однажды всё равно скажется. Если не на нас – то на детях.

– Это ведь даже ещё не финишная прямая…

– Завтра Алтай, а дальше будет твоя прямая: две тысячи километров по хребтам и пустыням до самых гор.

– Думаешь, сможем проехать? Погранцы могли подорвать дорогу.

– Нечего гадать, – устало протерев глаза, Николай подтянул до подбородка молнию тёплой зимней куртки.

День и ночь практически смешались, и теперь круглые сутки царила вечерняя тьма, всего на пару часов прерываясь лёгкими проблесками полудня, однако находиться на улице в любой лёгкой одежде стало абсолютно невозможно.

Николай вынул из