Шрифт:
Закладка:
Пока писала, краем глаза она видела, как бородатый Стив не спеша подходит к машине.
Она положила письмо вместе с деньгами на колени парня.
Стив прохаживался взад-вперед в поле их зрения.
Карл быстро пробежался по строкам и взглянул на Вэнди. В его глазах был испуг, и в то же время ей показалось, что она увидела восторг, смешанный с благоговением.
«Он все понял», – подумала она и улыбнулась.
В следующую секунду Карл склонился и неловко обнял Вэнди за плечи. Она еще раз улыбнулась, кивнула и вышла из машины.
Перед тем, как подняться в свой трейлер, она оглянулась и махнула парню, который все еще неподвижно сидел и смотрел ей вслед.
Глава семьдесят четвертая
Стив не задавал никаких вопросов. В салоне его автомобиля играло радио, он курил, зажигая одну сигарету от другой. Когда они подъехали к небольшой сельской конторке, Стив попросил девушку подождать, а сам зашел в здание.
В это время Вэнди переоделась. Длинное черно-синее платье покойной матери Карла висело на ней мешком. Она накинула сверху вязаную кофту с капюшоном.
Стив показался на крыльце и кивком позвал девушку внутрь.
Сидящий в конторе мужчина спросил имя. Она назвала: «Вэнди Блюз».
– Так, значит, мэм, вы никак не можете подтвердить это документально? Нам уже рассказали о пожаре в вашем доме. Примите мои глубочайшие соболезнования.
Вэнди продолжала молча стоять, не снимая с головы капюшона.
– Какое несчастье! Распишитесь вот здесь, – служащий подвинул к ней какую-то бумагу и посмотрел на ее руки.
– Мы всегда идем навстречу людям, попавшим в тяжелое положение, – продолжал гнусавить представитель закона, – какое счастье, что ваши накопления не пострадали от безжалостной…
Вэнди перестала слушать.
«Поскорее бы все это кончилось. Как хочется убраться подальше отсюда».
– Так, значит, номера должны быть калифорнийскими?
– Да.
– Вы обратились по адресу.
Еще с четверть часа продолжалась какая-то необъяснимая возня. Оказывается, даже заплатив космическую сумму и имея в кармане еще столько же, приходится ждать.
Деньги не могут изменить мир, но они призваны сколь угодно долго натягивать ширму между реальностью и бесконечными масками.
Наконец она услышала:
– Поздравляю, мадам! Автодом с номерами теперь ваш!
Вэнди положила на стол пачку долларов, завернутых в бумагу. Там была сумма, ранее оговоренная со Стивом.
Оставшиеся деньги она отдаст ему за перегон трейлера до океанского побережья, неподалеку от границы с Мексикой.
* * *
Их путешествие уместилось в четыре дня.
Ночевали они на дороге. Вэнди спала в своем трейлере, Стив – в машине.
Днем отовсюду неслись звуки кантри и клубы табачного дыма.
Вэнди все время смотрела в окно и ничего не чувствовала.
Однажды в детстве, а может быть, и не однажды она так же ехала на запад, в Сан-Франциско. Тогда за рулем был не бородатый мужик, а папа. Рядом с ней – не сигаретный дым, а Дэви.
И еще была мама.
Вэнди ощущала себя исследователем, вернувшимся из далекой галактики, где время шло не так, как на Земле. И вот она снова на своей родной планете, но тех, кого она хорошо знала, больше нет, они исчезли десятилетия назад, привязанные к течению земной жизни. А она, посланник космоса, постаревший на свои закономерные шесть лет, имела теперь подробную информацию об устройстве мира. Но все это было настолько непостижимо в словах человеческих, что нескольких веков не хватит, чтобы рассказать даже в общих чертах. Тем более, что рядом нет никого из родных и знакомых. А странные чужаки, окружающие ее повсюду, мало чем отличаются от космической пыли.
Вечером, на закате, пикап протащил ее трейлер в лесополосу у скалистого океанского побережья, на то место, которое она указала.
Забрав деньги и отцепив автодом, Стив мгновенно дал по газам.
От песчаного берега и ветров трейлер защищали ряды деревьев.
Вэнди прошла сквозь них на пляж.
«Какое дикое место!»
С западной стороны – утес и грубые серые скалы. Там чайки вьют свои гнезда. Все побережье вибрирует от их крика.
С другой – бескрайний океан и лес, сходящийся к горизонту на востоке в одну точку.
Вэнди опустилась на песок. Ветер трепал ее одежду и волосы. Она вдохнула прохладный, едкий морской воздух и громко рассмеялась.
Ее путь домой окончен.
Она уже шла обратно, когда заметила невдалеке старый деревянный пирс с давно прогнившими, скользкими от соленой воды досками, облепленными с внутренней стороны гроздьями моллюсков.
Глава семьдесят пятая
Взаимодействие людей друг с другом и с миром начинается задолго до рождения.
Например, иногда на УЗИ видно, как один из близнецов закрывает собой другого и, пока второй не подрастет, кажется, будто он единственный.
Может быть, он забирает все лучшие соки? А может быть – отдает свое тепло?
В жизни вне материнской утробы это зовут самопожертвованием и безусловной любовью. Или – паразитированием и иждивенчеством.
Все зависит от точки зрения.
* * *
Бесформенная человеческая фигура стоит у самой воды на деревянном помосте, который когда-то был причалом.
Узловатые, с неестественными выпуклостями, будто обгоревшие руки пытаются свернуть в трубочку маленький клочок бумаги.
Перед этим несколько долгих мучительных минут они выводили:
«Дэви, прости.
13 мая 2017».
Небольшая баночка с малиновой крышечкой, из-под детских блесток, поддается не с первого раза. Но вот наконец сверток попадает внутрь. Собрав последние силы, изуродованная рука замахивается и бросает пузырек в воду. Глаза не могут сфокусироваться на том месте, куда он попадает.
Все тело медленно подается вперед.
Время идет само по себе.
Оно обтекает темное существо, не касаясь его. Даже мягкие закатные лучи не могут вполне осветить этот сгусток энергии, все еще остающийся человеком.
Солнце касается пирса, облизывает его от основания и до конца, играет с волнами и, напитавшись соками всего живого, яркое, красное, в одно мгновение перекатывается на другую, невидимую сторону громадины океана.
Тьма и тишина.
В глубоких сумерках сгорбленный силуэт доходит до вросшего в землю, проржавевшего насквозь трейлера, набитого внутри до отказа соломой и кривыми бревнами.
Когда одно светило заходит, его место занимает другое, не менее яркое, в масштабах того или иного мира.
Непроницаемая тень стоит и смотрит на зарождение, жизнь и смерть второго за этот день солнца.
Сначала горит ярко, неистово – шипит и трещит, потом равномерно и уверенно, затем изредка вспыхивает, вспоминая былую мощь, и наконец, тлеет и полностью угасает.
Тьма и тишина.
Это соответствует пути всего живого, не так ли?
Глухой, глубокой ночью образ, отдаленно напоминающий человеческий, остановится у мощного ветвистого ясеня и грузно осядет на землю. Зашуршат извлекаемые наружу маленькие белые таблеточки и нарушат величественную тишину спящего леса. Но совсем ненадолго. Затем раздастся звук открывающегося бутылька. Несколько судорожных глотков…
Тьма и тишина.
Тело не сопротивляется. Веки плотно закрыты, но перед внутренним взором все еще стоят яркие огненные всполохи. Они напоминают: пути назад нет.
Тяжелая голова опускается на мягкий мох, которым покрыты корни ясеня-великана, и мысли начинают мерцать.
С океана подует ветер и, играя, подхватит и унесет пустые пластиковые блистеры, опрокинет опустошенный флакончик.
Тело неподвижно.
«Какой сладкий вкус во рту. Отчего это? Я не помню…»
Голова пульсирует. Яркие вспышки под веками уступают место серой ряби, вроде помех на телевидении за городом.
«Кажется, я только что съела клубничный джем… воспоминание из детства? так обычно говорят, если что-то приятное…»
Из-за плотных облаков выглянула луна, и весь мир замер.
«…или из прошлой жизни? Так говорят, когда помнят необъяснимое…»
Фигура под деревом не шевелится. Лишь подойдя очень близко, можно было бы обнаружить легкую дрожь в том месте, где обычно находится грудная клетка.
Ночное светило катится по небосклону в сторону рассвета.
«Светло… нестерпимо ярко… я не могу закрыть глаза сильнее – этот свет… он везде… будто танец, будто бриз тянет меня куда-то… почему так легко? Я
