При этом звание понтифика приличествует ему (и только ему) как римскому первосвященнику, а вот звание кардинала приличествует ему как члену сообщества всех клириков римской кафедры. То есть понтифик в мире только один, а вот кардиналов может быть много. И это священники, диаконы и вспомогательные епископы осевой, главенствующей кафедры.

Это первое, на чем я заостряю внимание. В середине XI века (а именно тогда жили и Лев, и Михаил) Рим понимал под кардиналами функционеров первой кафедры христианского мира.

То есть кардинала той эпохи, как и последующих, нельзя равнять с митрополитом православного мира, что является грубой, но весьма частой ошибкой. Митрополит – епископ (высшая ступень священства), управляющий весьма крупной территорией, которая включает в себя несколько епископских кафедр. Митрополит руководит многочисленными епархиями и командует изрядным количеством епископов. Вспомните, до того как на Руси появился свой патриарх, русская церковь была митрополией Царьграда. Вспомните Филиппа Колычева, главу русской церкви, замученного Иоанном Грозным. Он же именно митрополит. А кардинал мог вообще не быть епископом. Он мог быть епископом, но мог быть и священником. А мог – и вовсе мирянином, как Чезаре Борджиа или Джулио Мазарини. Главное, чтобы он был функционером римской кафедры.

И тут перед нами вырисовывается еще один интересный момент. Среди кардиналов существует четкая градация. Есть кардиналы-епископы, кардиналы-священники, а есть кардиналы-диаконы (среди которых есть посвященные в священный сан диаконы, а есть и миряне). Но все они в знак своей принадлежности к Риму имеют очень интересный территориальный титул. Это название одного из старейших римских храмов или малых субурбикарных (непосредственно исторически подчиненных Риму) епархий, чьими титулярными настоятелями или епископами они являются.

К примеру, есть святой Марк Эфесский. Епископ. И у него, как у епископа (главы христианской общины города), городская титулатура – город Эфес. А есть Хорхе Марио Бергольо (более известный как папа Франциск), который в бытность свою кардиналом имел титул Сан-Роберто-Беллармино – одной из римских церквей. При этом, прошу заметить, как архиепископ Буэнос-Айреса он имеет городской титул, но как кардинал – титул, привязывающий его исключительно к первенствующей кафедре. И исключительно в подчиненной роли – роли настоятеля одного из многих городских храмов.

И еще, что очень важно, титул кардинала не всегда связан с местом человека в иерархии своей национальной церкви. Кардинал – прежде всего представитель Рима. Даже примас (первенствующий иерарх) малой национальной церкви может иметь лишь представительство в Риме. А может его и не иметь. Великий Ришелье, к примеру, не был примасом Франции, а примас Франции не являлся кардиналом. Знаменитый Томас Уолси, лорд-канцлер Английского королевства, был кардиналом, но кафедра его находилась в Йорке. Архиепископом Кентерберийским и примасом Англии был совсем другой человек – Уильям Уорхем, не являвшийся кардиналом. Что еще раз иллюстрирует тот факт, что кардинал – человек Рима. Безотносительно его заслуг и карьерного положения в своей местной церкви.

Проиллюстрирую это еще одним примером. Когда папа Александр VI решил приструнить неугомонного Савонаролу, он сначала решил его просто купить. Но он не предложил ему отдаленную богатую епархию или жирное аббатство. Он не сделал его генералом ордена проповедников (хотя этого он и не мог сделать, по крайней мере быстро). Он предложил ему кардинальскую шапку. Это очень важно, средневеково логично и символично. Будучи епископом или аббатом, Савонарола мог лицезреть в своих откровениях меч Божий над Римом столько, сколько его душе было бы угодно. И продолжать сообщать всем о своих дивных видениях. А вот статус кардинала надежно гарантировал его молчание, так как жестко привязывал к проклинаемому им городу. Но Савонарола шапку не принял, и все кончилось так, как кончилось.

Продолжим про символизм. Если папа есть икона Петра, то кардиналы есть иконы апостолов и мужей апостольских. По этой причине они пребывают в разных степенях посвящения в священство. И по этой причине они носят свою широкополую шляпу как античный символ путешествий. Поэтому (начиная с Возрождения) они носят мантию, напоминающую фелоний – плащ-солнце путешественника или философа. И в том числе поэтому они облачены в красное. Ибо их предшественники – мученики в массе своей. И так как не все кардиналы являются епископами, они не имеют право на епископский пурпур.

Выборы папы

В первой главе я уже подробно рассказывал о том, как в Средние века выбирали нового папу и как эта процедура со временем менялась. Сначала папу выбирали епископы, но благодаря понтифику Николаю II это право перешло к коллегии кардиналов.

К описываемому нами моменту, то есть к концу XIV века, каждый государь стремился заполучить свое представительство в Священной коллегии. Или продвинуть туда своего человека, или наладить крепкие связи с теми, кто там уже заседает. Так что мы можем сказать, что коллегия кардиналов – это такой совет Европы, в котором есть имперская партия, французская партия, коалиция итальянских представителей, временами единая, а временами и не очень, и есть английские агенты влияния. С одной стороны, все очень красиво и интересно, с другой же – мы видим все больше политики и все меньше Христа.

И со смертью папы Григория ситуация не улучшилась, а, наоборот, испортилась вконец.

Папа римский в окружении двух кардиналов

Ок. 1430. The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. Ludwig XIV 9, fol. 34, 83.MQ.170.34

В 1378 году, то есть совсем скоро после возвращения в Рим, папа отбывает к наивысочайшему докладу. И собирается коллегия. Но ситуация складывается интересная. Кардиналы привыкли, что папа – француз. А теперь условия сильно изменились: короля Франции под боком нет, но есть римская толпа, которая требует, чтобы папой был итальянец, ибо сколько можно. Кардиналы принимают более или менее компромиссное решение, которое должно было устроить всех, но не устроило по факту никого: они избирают неаполитанца Бартоломео Приньяно. Компромисс здесь в том, что Неаполем правила французская Анжуйская династия. И получилось, что папа, принявший имя Урбан VI, с одной стороны, стопроцентный итальянец, а вот с другой – вполне себе подданный французских владык.

Интересно то, что Приньяно, в силу того что он архиепископ, на конклаве не присутствовал. Его избрали без него. Это было продиктовано тем, что из шестнадцати собравшихся кардиналов всего пять были итальянцами (остальные представляли Францию), но никто из них не подходил. Один был слишком молод, другой – слишком стар, третий оказался из города, который на момент конклава был под интердиктом, и так далее. И вообще, папу выбирали в напряженной обстановке: Рим был взбудоражен, ведь пап здесь не выбирали целый век, ворота – заперты, кардиналов из города не выпускали, чтобы те точно никуда не делись, и они закрылись в замке Святого Ангела.

Но запомним, из шестнадцати кардиналов-выборщиков – одиннадцать французов. А что папа? Папа, по замечанию современников, был человеком ученым, ревностным в вере, крутой воли и неподкупной нравственности. И вот два последних пункта и осложнили его бытие до крайности. Он начал жестко и грубо прижимать французскую партию, критиковал роскошь курии, запретил кардиналам и чиновникам курии брать взятки и получать пенсии. Нам это может показаться странным, но до XVIII столетия это была вполне себе общераспространенная практика: некий министр иностранных дел получает от некоего государства деньги и лоббирует при дворе своего государя интересы означенного государства. Вполне открыто. А курия – министерство иностранных дел всего мира, все христианские государи хотят иметь своего представителя при понтифике. А понтифик начинает что-то там вещать о христианской бедности. И не только вещать. Нет, он вовсе не был святым нестяжателем. Своих племянников он таки сделал кардиналами. Но он оказался на порядок скромнее, чем было принято там и тогда, и активно продавливал свою волю. И не только активно и властно, но и грубо, что уменьшило число его друзей до исчезающе малого количества.

Но это еще не все. Он приказал кардиналам, привыкшим к роскоши Авиньона, жить в разоренном за век отсутствия пап Риме. Отказался признать долги Святого престола и слишком надменно относился к прежним союзникам и покровителям, решив, что раз он папа, то вправе судить всю