Шрифт:
Закладка:
А теперь, как хорошо понимал Мерецков, советская армия стояла перед решающим испытанием.
Смешно было бы утверждать, что события последних двух-трех лет на нее не повлияли и не повлияют в дальнейшем. Цвет военных кадров, лучшие, опытнейшие командиры, уничтожены. Сознанию остальных нанесен такой ущерб, что на выздоровление уйдут годы, если это поколение действительно может когда-нибудь выздороветь.
Немногие знали Красную армию так, как знал ее русский писатель Константин Симонов. Он говорил много лет спустя после этих трагических событий, что действия советской армии против немцев в период Второй мировой войны надо рассматривать сквозь «призму трагедии 1937–1938 годов».
«Дело не только в том, что в эти годы мы потеряли плеяду крупных военных руководителей, – писал Симонов, – но и в том, что сотни, тысячи честных людей из высшего и среднего командного состава были репрессированы.
Дело в настроении людей, оставшихся служить в армии, в силе того удара, который им был нанесен. В начале войны этот процесс не закончился, он продолжался.
В труднейшее время оказалось, что перевооружение армии не завершено, и в период не менее трудный ее моральные ценности, уверенность, дисциплину после губительных событий 1937–1938 годов полностью восстановить не удалось».
Неудивительно, что теперь Мерецков думал о своих замученных товарищах и о том, как много они могли бы дать советской армии.
И не только об этом он думал. Ленинград был нерасторжимо связан с его собственной судьбой. В 1938 году он командовал Ленинградским военным округом, оставался на этом посту до начала войны с Финляндией 30 ноября 1939 года. Заставить финнов пойти на уступки – эта задача с самого начала войны была возложена на его плечи, на ударную мощь его 7-й армии.
Начало войны с финнами было для русских неудачным – и для Мерецкова тоже. Не совсем по его вине. Подробные планы Финской кампании вначале составил начальник Генерального штаба маршал Борис Шапошников. В планах тщательно были учтены возможности Советского Союза, мощь линии Маннергейма, боевой потенциал финской армии. Шапошников правильно рассчитал, что Красная армия встретит сильное, упорное сопротивление со стороны финнов, что потребуется широкое наступление.
Но Сталин пришел в ярость, когда Шапошников представил свой план Высшему военному совету. По его мнению, Шапошников недооценил Красную армию и переоценил финнов.
План Шапошникова отклонили, а Ленинградскому военному округу, который возглавлял Мерецков, поручили составить новый. Сталин, может быть по совету Жданова, решил создать финское правительство в изгнании во главе со старым русско-финским коммунистом Отто Куусиненом. Сталин был уверен, что демонстрация силы русских пограничных войск и пропаганда финского «освободительного» движения поставит финнов на колени. Что думал Мерецков, неизвестно. Ему дали 2–3 дня на составление плана и приказали начать военные действия.
Прошло меньше месяца с начала войны, и выявилась нереальность концепции Сталина. 7 января 1940 года маршал Тимошенко стал командующим фронтом. А Мерецков остался во главе 7-й армии. Он сумел заручиться поддержкой Жданова при разработке нового эффективного миноискателя, способного обнаруживать минные поля под льдом и снегом, он также усовершенствовал способы уничтожения финских бетонных укреплений, в основном ведя огонь прямой наводкой из тяжелых орудий калибром в 203 мм и 280 мм. В результате этой деятельности установились дружеские отношения с Ждановым, прочные и, как подтвердилось в дальнейшем, длительные.
С приходом Тимошенко были введены в действие новые войска; пущен в ход первоначальный план Шапошникова. 12 марта 1940 года война закончилась подписанием договора, по которому советская граница передвинулась на 160 километров к северу от Ленинграда и Россия получила то, к чему с самого начала стремилась, – аренду полуострова Ханко на 30 лет (для защиты подступов к Ленинграду со стороны Финского залива) и еще несколько мелких территориальных уступок.
Мерецков мог считать себя счастливым. Финские операции после их окончания беспощадно «анатомировались» в ЦК, но для него это обсуждение кончилось довольно благополучно. Многих жестко критиковали, особенно наркома обороны маршала Климента Ворошилова. Л.З. Мехлис, закадычный друг руководителя НКВД Берии, направленный Сталиным в 9-ю армию советником, арестовал многих командиров, а себя старался оправдать, но и он подвергся некоторой критике.
За обсуждением последовал ряд решений, некоторые были здравыми, полезными. Новые назначения получили молодые командиры с боевым опытом, приобретенным в Испании, на маньчжурской границе, в боях с японцами у Халхин-Гола и в войне с Финляндией[66].
Мерецкова от серьезных неприятностей спасло, видимо, то, что на разработку планов наступления ему дано было всего три дня. Как бы там ни было, в июне ему присвоили звание генерала, а в августе он стал начальником Генерального штаба.
Теперь, в последние минуты перед прибытием в Ленинград, вспоминая о прошедших двух годах, Мерецков мог найти в них и немало положительного.
Например, оборонительные позиции Ленинграда теперь были несравненно более благоприятными, чем в 1939-м, по крайней мере теоретически, на бумаге. До 1939 года северная граница была в 30 километрах от города. Ленинград находился в пределах досягаемости для финской дальнобойной артиллерии. Финские форты держали под обстрелом Финский залив со стороны Ханко и других прибрежных районов. Прибывая на Кронштадтскую базу или уходя, советские военные корабли всегда подвергались опасности.
В равной мере опасной была в 1939 году обстановка на Балтийском побережье. Теперь, с включением в СССР Прибалтийских государств, границы отодвинулись к западу на 600 километров. Появилась возможность для маневра, образовалось жизненное пространство. Теперь Ленинграду не угрожали вражеские самолеты, которые могли в считаные минуты вылететь со своих баз, расположенных на западе и на севере.
Балтийский флот получил новые базы, расположенные ближе к противнику на 300–400 километров.
Можно было теперь считать Ленинград надежным военным бастионом, каким хотел его сделать Петр.
Теперь – по крайней мере так могло казаться человеку военному, вроде Мерецкова, – благодаря предусмотрительности Сталина и Жданова Ленинград опять обрел силу, мощь, надежную обороноспособность даже в условиях современной войны.
Но, конечно, предстоит еще сделать многое. Ускорить создание укреплений. Передвинуть к границам войска. Привести в рабочее состояние аэродромы. Установить на передовых позициях орудия. Все это с лихорадочной скоростью, поскольку в любой момент может начаться немецкое наступление. И в то же время надо все сделать – таково было последнее напутствие Тимошенко и Жукова,
